Посёлок - стр. 11
– С ума сойти, – бормотала она. – Я, видный ученый, женщина, некогда известная своей красотой, вынуждена жить в этом хлеву, брошенная всеми, оскорбленная судьбой…
– Олег, – начала Лиз, поднимаясь на локте. Открылась большая белая грудь, и Олег отвернулся. – Олег, не уходи с ними. Ты не вернешься. Я знаю, ты не вернешься. У меня предчувствие…
– Может, воды принести? – спросил Олег.
– Есть вода, – ответила Лиз. – Ты не хочешь меня послушать. Ну хотя бы раз в жизни!
– Я пошел.
– Иди.
В дверях его догнали слова:
– Олежка, ты смотри, может, там есть лекарство от кашля. Для Кристины. Ты не забудешь?
– Не забуду.
– Забудет, – отозвалась Кристина. – И в этом нет ничего удивительного.
– Олег!
– Ну что?
– Ты не сказал мне «до свидания».
– До свидания.
Старый мылся на кухне над тазом.
– Крупных зверей вы убили, – сказал он. – Шерсть только плохая, летняя.
– Это Дик с Сергеевым.
– Ты сердит? Ты был у Кристины?
– Там все в порядке. Потом принесите им масла. И еще у них картошка кончается.
– Не беспокойся. Заходи ко мне, поговорим напоследок.
– Только недолго! – крикнула мать из-за перегородки.
Старый ухмыльнулся. Олег снял полотенце, протянул ему, чтобы удобнее было вытереть левую руку. Правую старик потерял лет пятнадцать назад, когда они первый раз пытались пройти к перевалу.
Олег прошел в комнату Старого, сел за стол, отполированный локтями учеников, отодвинул самодельные счеты с сушеными орехами вместо костяшек. Сколько раз он сидел за этим столом? Несколько тысяч раз. И почти все, что знает, услышал за этим столом.
– Мне страшнее всего отпускать тебя, – произнес старик, садясь напротив, на учительское место. – Я думал, что через несколько лет ты сменишь меня и будешь учить детей.
– Я вернусь, – ответил Олег. Он подумал: «А что сейчас делает Марьяна?» Грибы она уже замочила, потом переложила свой гербарий, она обязательно перекладывает гербарий. Собирается? Говорит с отцом?
– Ты меня слушаешь?
– Да, конечно, учитель.
– И в то же время я сам настаивал на том, чтобы тебя взяли за перевал. Пожалуй, это тебе нужнее, чем Дику или Марьяне, ты будешь моими глазами, моими руками.
Старый поднял руку и посмотрел на нее с интересом, словно никогда не видел. И задумался. Олег молчал, оглядывая комнату. Старый иногда замолкал так, внезапно, на минуту, на две. У каждого свои слабости. Огонек светильника отражался на отполированном, как всегда, чистом микроскопе. В нем не было главного стекла. Сергеев тысячу раз говорил Старому, что пустая трубка слишком большая роскошь, чтобы держать ее на полке как украшение. «Дай мне в мастерскую, Боря. Я из нее сделаю два чудесных ножа». А Старый не отдавал.