Порубежники. Далеко от Москвы - стр. 50
И вот теперь, стоя посреди разгромленной горницы с тяжёлой больной головой и пересохшим горлом, Андрей Петрович смотрел на пустой крюк в потолочной матке и пытался понять, сгодится ли этот тонкий пруток металла для того, что он задумал. Однако ответить на этот вопрос князь так и не успел. В сенях за плотно закрытой дверью раздался встревоженный голос тиуна.
– Ну говорю же, не велено пущать, ну… – жалобно умолял Захар Лукич. – Андрей Петрович сказывал, чтоб не тревожили. Я царского посланца и то не пустил, а тут уж…
– Чего? Ты это кого с москвичом в один ряд ставишь? – гудел в ответ мощный раскатистый и незнакомый бас. – Меня? Ах ты… Прочь с дороги, олух.
И не успел Андрей Петрович возмутиться наглостью невидимого гостя, как дверь с грохотом распахнулась и в горницу ввалился настоящий медведь в человеческом обличье. Длиннополая шуба искрилась соболиным мехом, горлатная шапка из каракуля на два локтя поднималась над головой, а дополняла эту картину широкая густая борода по пояс с благородным отливом седины. Невысокий, коренастый, с богатырским размахом плеч и необхватной грудью, незнакомец по-хозяйски уверенно прошёл через всю комнату и остановился перед князем. Высокий лоб прорезала глубокая морщина, большие колосистые брови нахмурено сдвинулись и опустились на глаза, под пронзительным взглядом которых Бобриков, вместо гневной ругани, что всего мгновение назад просилась ему на язык, против собственной воли испуганно съежился и поспешил спрятать самодельную верёвку за спину.
– Да уж. Ехал на свадьбу, а приехал на развод! – сокрушённо произнёс загадочный посетитель, оценив разгромленную горницу. – Ну здравствуй, что ли, Андрей Петрович. Воротынский я. Михаил Иванович. Слыхал про такого?
От удивления Андрей Петрович ненадолго потерял дар речи. Кто же из верховских порубежников не слышал о Воротынском? Удельный князь, глава древнего знатного рода, что брал начало от первых Новосильских и по прямой линии восходил к Рюрику. Самый богатый человек в южных пределах Руси, вотчинник, чьи земли на самом резвом скакуне не объехать и за неделю. Даже в Москве при нём уважительно молчали думные бояре, царедворцы и начальники приказов, а за подвиги при взятии Казани Михаил Иванович лично от царя получил право не снимать в его присутствии шапку.
– П-п-проходи, Михаил Иванович. Гостем будь. – предложил растерянный Бобриков, и Воротынский улыбнулся.
– Благодарствую. Только, слышал я, ты и сам отныне здесь гость. – Михаил Иванович подошёл к скамье, но, брезгливо осмотрев её, садиться не стал. – Ну ладно, ладно. Не смущайся. Не дразнить тебя прибыл, не думай.