Порубежники. Далеко от Москвы - стр. 27
Закромщик вскинул голову и устремил на Ваську полный ужаса взгляд. Потом вдруг кинулся вперёд, рухнул на колени и на четвереньках, скуля и подвывая, пополз к Филину. Не успел Васька опомниться, как тот уже обхватил его правую ногу и припал губами к голенищу сапога.
– Не губи, не губи, Василь Филиппыч…
– Ну, чего удумал-то? – строго сказал Васька, но убрать ногу даже не попытался.
– У меня детишек пятеро. Пропадут без меня. Не губи, благодетель.
– Эх, вот сгубит меня доброта моя. – Васька нагнулся, запустил пятерню в густую гриву закромщика и оторвал его от сапога. – Ладно, будя, вставай. Так и быть, не стану православных на дыбу отправлять. Мне такой грех на душе ни к чему, ага.
Закромщик облегчённо всхлипнул и попытался встать. Но ослабевшие ноги отказались держать грузное тело. Он сел на край лавки и опрокинул ее навзничь. Дрожащими руками поискал опоры, да так и остался сидеть на затоптанном полу, рукавом вытирая слёзы.
– Но ежели хочешь, чтоб голова при тебе осталась, так помогать мне будешь, ага. – наставительно сказал Филин. – Ибо я, конечно, князю близок, но из такого болота мне без помо́ги вас не вытянуть. Разумеешь?
Приходя в себя, закромщик часто закивал:
– Конечно… Конечно! Чего скажешь, то и сделаем.
Филин не спеша поднял опрокинутую лавку и оседлал её, оказавшись перед закромщиком, всё ещё сидевшим на полу.
– Перво-наперво, всё мне поведаешь. Сколь, чего и у кого хранится. Сколь чего купцам свезли и каков барыш получили. Да гляди, без утайки чтоб. Коли прознаю чего…
– Да ну, Василь Филиппыч, нешто можно, чтоб ты меня спасал, а я… Нет уж, коли назвался груздем, так полезу в кузов.
– Вот это верно. – одобрил Филин со снисходительной улыбкой. – Дале. Нынче из-за проделок ваших Андрей Петрович в нужде пребывает. Потому и лют зело, а это не к добру. Надо бы уважить князя. Дам тебе список, за ночь соберёте по запасам своим. На месяц другой успокоится всё, тогда уж и о моих выгодах потолкуем. Ведь не за спасибо спасать вас буду, сам понимать должон.
– Это само собой, Василь Филиппыч. Чего ж мы, без понимания, что ль?
– Ну, а уж после виноватых искать станем.
– Ч-ч-чего? – закромщик снова начал заикаться.
Филин развёл руками, давая понять, что по-другому не получится.
– Рано ли, поздно, а обман сей с двойной пашней на божий свет выйдет. Уж если мне сие открылось, так и Захар Лукич дотёмкает. Он, конечно, в хитростях таких не шибко сведущ. Но и не дурак же вовсе, ага. Да и добро утаённое как выдавать станем? Как объяснишь князю, что нынче не было, да вот нашлось? А? Под лавку закатилось? Так что надо загодя решить, кто из вас крайним станет. – Глядя на закромщика, который тут же побледнел, Филин по-хозяйски усмехнулся. – Да не робей, уж точно не ты. Ибо мне наперёд для других важных дел сгодишься. Ты, гляжу, не промах, кашу с тобой варить можно. Так что, коли всё верно делать будешь, правой рукой мне станешь, ага. А это… Захар Лукич-то не вечен. Ему уж ныне много лет. А, кроме меня, у князя боле доверенных нет. Вот и думай, кто тиуном станет. Небось, хочешь подтиунником быть? А?