Портрет королевского палача - стр. 45
Мы с Дуняшей выходим на лестницу. Вдруг девушка проворно наклоняется и что-то подбирает с полу:
– Ах я растяпа! Да вот же оно, письмо! Гляньте, барыня.
Смотрю на листок: грязный, захватанный, смятый вдоль и поперек. Некогда это была очень дорогая «александрийская» бумага. Но листок давно утратил плотность и гладкость. На нем неровным почерком, карандашом написано – «Вода».
И все, и более ничего.
– В самом деле… – вздыхаю разочарованно.
Дуняша смотрит торжествующе:
– А, не верили мне! Я ж говорила: сущая ерунда. Выкиньте, да и вся недолга.
Я сминаю листок, однако выбросить его прямо на лестницу не могу: видимо, комиссары еще не до конца выбили из нас прежние привычки. И хоть от ковровой дорожки, некогда покрывавшей ступеньки, от цветов, прежде стоявших по углам в вазонах, давно ничего не осталось, а разноцветный витраж выбит и окно заколочено фанерой, все же какую-то видимость чистоты в подъезде мы пытаемся поддерживать. Именно поэтому я сую листок в карман, чтобы выбросить на улице.
– Вот так поживешь, поживешь – и вдруг увидишь, что ты никому не нужна! – говорю я уныло, пальцем подбирая из тарелочки последние крошки «Брауни». Мы с Николь, которая не меньше, чем я, огорчена провалом сватовства, только что закончили сеанс психотерапии. Сеанс состоял из четырех блюд: на первое редиска и хлеб с маслом, на второе помидоры с «Моцареллой», потом авокадо и, наконец, тортик «Брауни».
Редиска здесь продается круглый год, она очень популярна у французов. Они едят ее много, причем чистят очень своеобразно: все чешуйки отскребают чуть ли не ногтями, зато зеленый хвостик ботвы сантиметра полтора оставляют и едят его тоже. Меня это изумляет. А впрочем, мне нравится французская кухня, я верю, что зря они ничего не делают, – и тоже грызу хвостики редиски.
«Моцарелла» – это итальянский овечий сыр, мокрый такой, пресный. Едят его с помидорами: раскладывают на тарелки тоненькие ломтики помидоров и «Моцареллы», поливают оливковым маслом, потом крепко солят и перчат – ну очень вкусно! Дома я это непременно введу в рацион, и редиску с хлебом и маслом, и помидоры.
Да, похоже, я окончательно распростилась с надеждой на французский брак, если уже так живо воображаю, что буду использовать дома рецепты из французской кухни. Если повезет – и останусь жива, конечно…
– Почему ты никому не нужна?! Какую чепуху ты говоришь! – досадливо восклицает Николь и тоже начинает подбирать с тарелки крошки «Брауни», предварительно послюнив палец.
Смотрю на нее во все глаза. У французов очень строги правила поведения за столом и обращения с приборами, надо все время держать себя начеку, а тут такое попрание святынь… Это, конечно, от нервов. Понятно, что Николь расстроена, что как сваха оказалась не на высоте.