Портрет Дориана Грея. Пьесы. Сказки - стр. 48
Политик пристально посмотрел на него и спросил:
– И каким же образом, на ваш взгляд, можно изменить положение?
Лорд Генри рассмеялся.
– Я бы ничего не стал изменять в Англии, кроме погоды, – сказал он, – и вообще меня больше устраивает роль созерцателя. Но все же я могу сказать, что, поскольку девятнадцатый век оказался банкротом, причем из-за излишнего проявления сострадания, нам стоило бы почаще обращаться к науке – именно она наставит нас на путь истинный. Ценность эмоций заключается в том, что они нас приводят к заблуждениям, а ценность науки – в том, что она совершенно не эмоциональна.
– Но ведь на нас лежит такая ответственность! – робко вступила в беседу миссис Ванделер.
– Да, громадная ответственность! – поддержала ее леди Агата.
Лорд Генри переглянулся через стол с мистером Эрскином и промолвил:
– Человечество относится к себе уж слишком серьезно. Это его первородный грех. Если бы пещерные люди умели смеяться, история пошла бы совершенно по иному пути.
– Вы меня чрезвычайно утешили, – прощебетала герцогиня. – Я постоянно чувствую себя виноватой, когда бываю у вашей милой тетушки, потому что Ист-Энд меня совершенно не интересует. А теперь я смогу смотреть ей в глаза не краснея.
– Но румянец женщинам очень к лицу, герцогиня, – заметил лорд Генри.
– Только когда они молодые, – возразила она. – А если краснеет такая старуха, как я, это ни о чем хорошем не говорит. Ах, лорд Генри, научите меня, как снова стать молодой!
Подумав с минуту, лорд Генри спросил, глядя на нее через стол:
– Можете ли вы, герцогиня, припомнить хотя бы одно серьезное прегрешение, совершенное вами в молодости?
– Боюсь, далеко не одно! – воскликнула герцогиня.
– В таком случае, совершите их снова, – проговорил он без тени улыбки. – Чтобы вернуть свою молодость, достаточно повторить ее безрассудства.
– Какая восхитительная теория! – изумилась герцогиня. – Непременно проверю ее на практике.
– Какая опасная теория! – процедил сэр Томас сквозь плотно сжатые губы.
Леди Агата лишь молча покачала головой, но было видно, что слова племянника ее позабавили. Мистер Эрскин слушал лорда Генри с большим вниманием.
– Да, – продолжал лорд Генри. – Это один из секретов продления жизни. В наши дни большинство людей умирают от все более овладевающего ими благоразумия, и, только когда уже слишком поздно, они начинают сознавать, что единственное, о чем человек никогда не жалеет, – это его ошибки.
Все за столом рассмеялись.
А лорд Генри продолжал играть с этой мыслью, словно кошка с мышкой, давая полную волю своей фантазии: он то жонглировал ею, по своей прихоти видоизменяя ее, то позволял ей ускользнуть от себя, тотчас же вновь настигая ее, то заставлял ее искриться, украшая радужными блестками своего воображения, то окрылял парадоксами, давая ей взлететь на недосягаемую высоту. И тогда этот хвалебный гимн безрассудствам воспарял к высочайшим вершинам философии, отчего сама философия обретала былую молодость и, увлекаемая безумной музыкой наслаждения, подобная вакханке