Порох, деньги и красного бокал - стр. 23
– А что не так?
– Ты ещё слишком молод. В твои годы пить в таком состоянии опасно. Тебе станет легче. Но как только чуть протрезвеешь, рука снова потянется к выпивке. Ты слишком расстроен. Так ты не почувствуешь границ, а норму надо знать. Так что тормози.
– Мурильо… – голос Массимо всё ещё дребезжал – … пожалуйста. Мне так хреново. Я больше не могу…
Мурильо озадаченно посмотрел на паренька. Он не хотел, чтобы парнишка пил с горя. Но и смотреть на него такого ему было больно. Кубинец прикрыл веки, будто изо всех сил старался сдержать себя от чего-то дурного. Когда глаза открылись, он направил взор под стойку и долго куда-то смотрел. Его протяжённый взгляд вскоре прервался, он опустил руку под стойку и достал оттуда полупустую едва прозрачную бутылку.
– А покрепче ничего? Я заплачу – вяло сказал Массимо.
Голос Мурильо звучал твёрдо и настойчиво:
– Нет. Для твоего случая это самое безобидное. Оно не такое крепкое, чтобы бить по мозгам, но депрессию побороть вполне способно.
Мурильо поставил перед Массимо чистый натёртый до блеска бокал. Раздался звук отошедшей от горловины пробки. Бармен наклонил бутылку, почти прислоняя горловину к краешку бокала на ножке. Стенки бокала обволакивал багровый ручей вина. Напор красного изящно возвышал содержимое, приближая его к краям бокала. Когда сосуд был почти полон, Мурильо заткнул пробкой горловину и вернул бутылку на прежнее место.
Пальцы Массимо охотно обхватили верхнюю часть бокала и поднесли его к губам. Без остановки он вливал в себя содержимое. Одним сплошным залпом сосуд был опорожнён. Ножка бокала соприкоснулась с барной стойкой. По стенкам стекались остатки вина, образуя на дне скопление нескольких багровых капель. Только теперь, когда Массимо оторвал бокал от губ, рецепторы на его языке оценили качество проскользнувшего мимо напора. Это был вкус настоящего вина… и чего-то ещё. Это не простое вино. Мурильо на этот счёт ничего не говорил, а Массимо этот вопрос не интересовал в должной мере, чтобы спросить. Ему показалось, что скорее всего это вино, разбодяженное каким-то другим напитком, но в малом объёме, чтобы сохранить свой изначальный вкус. Отсюда и странное послевкусие.
Мурильо подобрал бокал и сказал:
– Ты не уходи. Я сейчас приду.
Бармен удалился в подсобное помещение. За время его отсутствия Массимо не раз хотелось выпить ещё, но это желание как-то подозрительно становилось всё слабее. С каждой секундой тяга к выпивке угасала. Не то чтобы ему не хотелось пить вовсе, но он перестал видеть в алкоголе способ выбить из головы плохие мысли. Если он и хотел сделать глоток другой, то это желание было не сильнее, чем в любой из дней независимо от настроения.