Порочная страсть - стр. 36
– О нет, я еще не закончила! Может, оставим в стороне сержанта Уилсона? Давайте лучше поговорим об оставшихся пяти обитателях барака «Икс». Мэтью Сойера перевели сюда из нейрохирургического отделения, когда не смогли найти у него органических нарушений, способных вызвать слепоту. Диагноз – истерия. Вы сами подписали медицинское заключение. Наггет Джоунс поступил из отделения грудной и брюшной хирургии после того, как его дважды подвергли лапаротомии[5] и не выявили никакой патологии, хотя он приводил в бешенство всю палату бесконечными жалобами. Диагноз – ипохондрия. Нил, то есть капитан Паркинсон, пережил нервный срыв, который многие назвали бы просто горем, но его командир думает, будто ему лучше здесь, вот он и сидит в бараке месяц за месяцем. Диагноз – инволюционная меланхолия. Бенедикт Мейнард впал в помешательство, после того как его рота открыла огонь по деревне, в которой, как оказалось, японцев не было вовсе, а остались лишь местные жители – множество женщин, детей и стариков. Поскольку он получил легкое касательное ранение в голову, его как контуженого направили в отделение неврологии, а когда проявилось психическое расстройство, перевели сюда. Диагноз – шизофрения. Собственно говоря, я согласна с этим диагнозом, но Бен нуждается в помощи специалистов и его следовало отправить в Австралию, где ему обеспечили бы должный уход. А что делает в отделении «Икс» Люс Даггет? В его карте вообще нет никакого диагноза! Но мы оба знаем, почему он здесь. Люс шантажировал своего командира, отчего все годы войны жил припеваючи и творил что вздумается. Предъявить обвинение ему не могли, а что делать с ним – не знали, потому и отправили в психиатрическое отделение переждать, пока не стихнет стрельба.
Полковник с трудом поднялся на ноги. Багровый от ярости, он едва сдерживался.
– Это неслыханная дерзость, сестра!
– Так вам показались дерзкими мои слова? Прошу прощения, сэр, – произнесла Онор прежним невозмутимо-спокойным тоном, в обычной своей манере.
Полковник Доналдсон взялся за дверную ручку, но вдруг обернулся к сестре Лангтри.
– Завтра в десять утра я жду вас и сержанта Уилсона у себя в кабинете. – Глаза его гневно блестели, пока он подыскивал обидные слова, чтобы посильнее уязвить ее, пробить эту несокрушимую стену. – Я нахожу странным, что сержант Уилсон – без сомнения, образцовый солдат, удостоенный множества наград, – за шесть лет на передовой дослужился всего лишь до сержанта.
Сестра Лангтри сладко улыбнулась.
– Но не можем же мы все быть великими белыми вождями, сэр! Кто-то должен делать и черную работу.