Порно для маленьких - стр. 8
Но часть скверика со стороны улицы сохранилась. Мама присела на лавочку, достала сигареты. Борис взял себе, они закурили.
– Я все думаю, – сказала мама, – ты утром вроде бы перепутал часовую и минутную стрелку. Можешь мне подробней рассказать?
– Ну… мне показалось, что я встал около четырех, – начал рассказывать Борис, – а когда ты встала, была половина восьмого. Не мог же я три с половиной часа поливать цветы.
– Ну, может, ты мечтал, – предположила мама, – в твоей голове проносились образы, ты погрузился в транс с лейкой в руках.
– Не погружался я ни в какой транс, – засмеялся Борис, – я полил цветы, потом рассматривал летучую мышь, потом пришла ты. На три с половиной часа это не тянет никак.
Мама молчала. Все-таки что-то ее тревожило, так Борису казалось. Потом она сказала:
– Ну хорошо… Пусть ты поливал цветы и рассматривал летучую мышь целых двадцать минут. Я пришла на балкон в семь тридцать. Значит, ты пришел туда в семь десять. Если ты перепутал стрелки, тебе должно было показаться, что часы показывают без двадцати три. Это никак не могло тобой восприниматься как «около четырех».
– Ну а если часы показывали семь часов восемнадцать минут, например? – предположил Борис, глядя на свои наручные часы.
– Тогда, – сказала мама, – ты бы, скорее, это воспринял как «около половины четвертого». А если бы ты смотрел на часы ровно в семь двадцать, то минутная стрелка уперлась бы в четыре, но часовая была бы еще довольно далеко от двенадцати. Это бы тоже не выглядело как около четырех. А на какие часы ты смотрел?
– Те, что на кухне, – Борис тоже понял уже, что его предположение не может быть объяснением.
– На них изображена гроздь винограда, – продолжала мама. – Довольно темная. Часовая стрелка состоит из двух кругов, идиотский ажурный узор. На фоне винограда она почти не видна. Я давно мечтаю выкинуть эти часы к чертовой матери. Меня останавливает только, что их Кате подарил ее поклонник Леонид, которого я не перевариваю. И это будет выглядеть как демонстрация. Но перепутать на них стрелки ты никак не мог. Минутная стрелка там длинная. Только немного кривая, но никаких узоров.
– Ну не мог же я три с половиной часа рассматривать летучую мышь, – возразил Борис.
– Это меня и беспокоит, – сказала мама. – А вдруг мог?
А вдруг мог? Три с половиной часа!
– А она все это время рассматривала меня?
– Да, именно так, – сказала мама. – Вы больше трех часов смотрели друг другу в глаза. И оба были в трансе. Ну ты – это еще понятно. Люди сравнительно легко входят в транс. Но она, верней, он. За ним шестьдесят миллионов лет эволюции. Шестьдесят миллионов лет он учился быть собой. Оттачивал навыки, необходимые для жизненного цикла. Избавлялся от тех, которые перестали быть необходимы. Он летает лучше птиц, каждое его движение точно рассчитано на поставленную цель. Этой цели он достигает всегда, с первого раза, с минимумом усилий и риска. Его маленькое тело верно служит ему около сорока лет. Если его время пересчитать на наше, это лет примерно двести.