Порча - стр. 27

– Дверь прикрой, – сказал он. – Покажу кой-чего.

Взбираясь по ступенькам, Курлык представлял волосатых пауков и жирных слизней. Тяжелая створка заскрежетала петлями. Грохнула о дверной короб. Курлык оглянулся. Дед исчез.

– Ты где?

– Тута, – раздалось из недр подвала. Посетила шальная мысль: это не дедушка говорит.

«Ну да. Пауки это тебя заманивают в ловушку, дурачок».

Курлык пошел на голос. Дед стоял у стены, спиной к мальчику. Курлык прикинул, что вверху, над ними, туалеты для девочек на первом и втором этажах западного крыла.

– Пионеры – герои, – сказал дед, – совершили подвиг. Умерли, значится, за Родину. Ты бы за Родину умер, Вань?

– Н-наверное…

– Этого не надо бояться. Это не простая смерть, где подох и сгнил. Это сразу ты оживаешь. Как Христос. А что оно больно сперва – так из той боли и получается победа.

Дед отошел в сторону. В опущенной руке он держал аккумуляторный гвоздезабиватель. Выпив, дед позволял внуку брать желтую штуковину – Курлык воображал, что уничтожает полчища некроморфов.

– Ты поймешь, – ласково сказал дед.

На стене расплескалось Лицо. Рисунок из темных прожилок, из пятен влаги.

Курлык съежился. Взор черных глаз прожигал насквозь. Хотелось перестать дышать – мальчик надул щеки. Нечто подобное он ощущал на флюорографии: боязнь облучиться, скукожиться под воздействием рентгеновских лучей, заболеть раком.

Мозолистая ладонь легла на плечо. Дед очутился позади. Массировал тонкие косточки внука.

– Родину нужно спасать, Вань. Как в сорок первом. Родина погибнет без нас.

Кожа Курлыка засвербела под короткими волосами – сильнее, чем тогда, когда он подхватил педикулез и заразил весь класс.

Что-то коснулось шеи. Прошло по скуле до уха.

Нейлер с полной обоймой гвоздей.

Страх шевельнулся где-то на задворках сознания. Его нейтрализовала мысль, гораздо более ясная: «Стать героем. Хоть раз – стать героем».

– Ты понимаешь, – прошептал дед.

Клювик гвоздезабивателя поддел мочку. Ткнулся в ушную раковину, в забитый серой канал.

Палец деда дрожал на клавише. Стальной боек вколотит стержень в мозг. И они победят.

Об этом нахлынувшем чувстве Курлык не расскажет друзьям. Как и о том, что из дыры в бетоне, из отверстия на месте рта, текла жидкость… будто слюна.

Разрывая оковы, дед толкнул Курлыка – не вперед, а вбок, к мешкам и партам.

– Не подходишь! – застонал старик разочарованно. Зашатался, выронил нейлер. – Ты не нравишься ему!

Курлык уж мчался к лестнице.

– Курлович! – гаркнула в вестибюле уборщица. – Я пол мыла!

– П-простите…

– Ох, блин. – Руд взъерошил челку. – Съехал-таки Игнатьич с катушек. Добухался.