Порча - стр. 21

Кабинет – ее личный кабинет! – благоухал полиролем и освежителем. Запах ремонта практически выветрился. Завхоз приволокла три банки голубой краски. Остальное Марина купила за свои кровные. Сама орудовала валиком и кистью, сама покрывала лаком мебель. Идущие мимо школы дети могли видеть взгромоздившуюся на подоконник девушку, в процессе работы подпевающую Робби Уильямсу.

За седьмым классом числилось двадцать шесть стульев, тринадцать парт, учительский стол, доска и допотопный, частично отреставрированный по урокам из ютуба, шкаф. Макулатуру, набивавшую ящики, помогли выносить пригнанные Костровым одиннадцатиклассники. Книги по марксизму-ленинизму, собрание сочинений Иосифа Сталина в тринадцати томах, пятнистые слипшиеся методички (ничего не выбрасывать! – хлопотала завхоз).

Из бывшего кабинета Ахметовой переселились классики. Шолохов, Толстой, Маяковский. Их портреты заняли место над дверью.

Мелом Марина написала на доске: «Крамер – ты лучшая!» Пририсовала сердечко. Снаружи раздались шаги – Марина быстро вытерла тряпкой самовосхваление.

В кабинет вошла блондинка лет тридцати пяти. Раньше они не встречались.

– Тук-тук-тук. Здесь снимают передачу «Квартирный вопрос»?

– Уже сняли. Бюджетный выпуск.

Марина отряхнула ладони и пожала протянутую руку.

Блондинка присвистнула, оглядываясь:

– Да ты – волшебница.

– Только учусь, – польщенно ответила Марина.

– Я, как узнала, куда тебя квартировали, Кострова чуть не прибила.

– Он тут ни при чем.

– Уж поверь мне, он везде при чем. Я тринадцать лет с ним живу.

– О, так вы…

– Прошу, не надо «выкать». Кострова. Просто Люба.

– Марина.

У директора был отменный вкус на женщин. Библиотекарь обладала восхитительными зелеными глазами и гладкой кожей – Марина, оббегавшая десяток дерматологов, позавидовала.

– Как тебе у нас?

– Хорошо. Тихо, спокойно.

– Это поправимо. Детей меньше, чем в городских школах, сто семьдесят штук, но зато таких штук, что мало не будет. – Люба потрогала ткань штор. – Красивые. За свой счет брала?

– Да они дешевые.

– Малых потряси, пусть возмещают. Не затоскуешь в Горшине-то?

– Я из Судогды.

Библиотекарь изумилась:

– Это где?

– Владимирская область.

– Ясно. Привыкшая, значит, к тмутараканям. Кто у тебя на родине остался?

– Мама, дедушка с бабушкой.

– Жениха нет?

– Не-а.

Марина отмахнулась от образа того, чье имя нельзя называть.

– Плохо. У нас дефицит женихов. Или пьяницы, или лентяи. Был один, но я его… – Люба показала безымянный палец с кольцом.

«Неужели, – подумала Марина, – предупреждает, мол, мое, не трогай?»

Так она и не претендовала.