Пора, мой друг, пора - стр. 7
Сейчас все они были в дакроновых костюмах и встряхивали руками, подбрасывая сползающие браслеты. Наверное, один из них был умницей, второй – середка на половинку, а третий – кретин, но для меня все трое были одним мирром мазаны. Ух, гады!
Один из подонков привстал и дал прикурить нашей кинозвезде, Татьяне. Я понял, что мне пора ехать на базу от греха подальше. Слез с табуретки, и тут меня Нема окликнул. Я подошел к ним.
– Знакомьтесь, это Валя Марвич, наш сотрудник, – сказал Нема.
Какой тактичный человек Нема! Ведь вся эта компания вечно ошивается на съемочной площадке и знает, какой я сотрудник. Девицы на меня даже не взглянули, а те трое так и уставились, должно быть, их костюм мой удивил, что же еще.
– Здравствуй, Валя, – сказала Таня. – Мы с тобой потом поговорим?
Это тоже удивило тех троих.
– Слушай, тут у нас попался такой комик, умрешь, – шепнул Нема и показал глазами на парня в зеленой рубашке.
– Здорово, друг, – сказал я и протянул руку этому шуту – ясная у него была роль.
– Виктор, – быстро сказал он. – Митрохин.
– Спроси у него, кто он такой, – шепнул мне Нема.
– Ну ладно, – сказал я. – Ты кто такой, друг?
– Я сам из Свердловска, – быстро ответил он. – Пришлось мне здесь пережить тринадцатидневную экономическую блокаду.
Те трое, и девицы, и Нема, и Потанин, и Таня прямо зашлись от смеха.
– Третий раз уже рассказывает, и слово в слово, – шепнул мне Нема.
Парень с полной серьезностью продолжал:
– Конечно, трудно приходится человеку, когда у него бензин на нуле. Знаешь, что такое бензин на нуле? Не то что совсем нет, а так, на два-три выхлопа. Но я не терялся. Утром надеваю свежую рубашку, покупаю свежую эстонскую газету и иду на вокзал к приходу ленинградского поезда. Стою, читаю газету, кожаная папка под мышкой, понимаешь? Подходит поезд, из него выходит добропорядочная семья: папа, мама, дочка, весьма симпатичная…
– Ну, слово в слово, – стонал мне на ухо Нема.
– Естественно, они растеряны – незнакомый город, незнакомая речь. В тот момент, когда они проходят мимо меня, я опускаю газету и говорю, заметь, по-русски: «Любо-пыт-но». Конечно, они бросаются ко мне с вопросами, и тут совершенно случайно выясняется, что у меня есть свободное время. То да се, я веду их по улицам, просто как галантный приветливый патриот этого города, показываю достопримечательности, помогаю устроиться в гостинице, то да се. Приходит время обеда, и я веду их в ресторан. Здесь, – он приостановился и взял сигарету, один из троих дал ему огонька, – здесь я иду ва-банк и наедаюсь до потери пульса. Конечно, они платят за меня. Наутро я их провожаю в Таллин, в Ригу или в Пярну. Они уже привыкли ко мне, журят, как родного сына.