Попугай Флобера - стр. 17
1880
Обнищавший, одинокий, изнуренный, Гюстав Флобер умирает. Золя пишет в некрологе, что четыре пятых жителей Руана о нем не слыхали, а остальные терпеть его не могли. Он оставляет «Бувара и Пеюоше» недописанным. Некоторые считают, что работа над романом его погубила; Тургенев еще давно говорил ему, что из этого материала лучше сделать рассказ. После похорон несколько скорбящих, включая поэтов Франсуа Коппе и Теодора де Банвиля, собираются на ужин в Руане, чтобы почтить покойного писателя. Сев за стол, они обнаруживают, что их тринадцать. Суеверный Банвиль настаивает на том, чтобы найти еще одного сотрапезника; зять Готье, Эмиль Бержера, отправляется на поиски. После нескольких неудачных попыток он наконец возвращается. Новый гость, солдат на побывке, никогда не слыхал про Флобера, но счастлив познакомиться с Коппе.
III
1842
Мои книги и я в одной квартире – это корнишон и уксус.
1846
В ранней молодости у меня уже было полное предвкушение жизни. Это как запах тошнотворной готовки, который проникает сквозь дымоход. Необязательно ее есть, чтобы знать: от нее стошнит.
1846
Я сделал с тобой то, что делал не раз с самыми любимыми людьми: показал им дно мешка, и они задохнулись поднявшейся оттуда едкой пылью.
1846
Моя жизнь приклепана к другой жизни [госпожи Флобер], и так будет, пока та, другая, длится. Морская водоросль в порывах ветра, я привязан к утесу прочной нитью. Стоит ей порваться – и куда полетит бедная бесполезная былинка?
1846
Ты хочешь подрезать дерево и из его диких, густых ветвей, которые торчат во все стороны, вдыхая воздух и солнце, сделать милую, незатейливую шпалеру, которая прильнет к стене и потом в самом деле будет приносить прекрасные плоды, доступные даже ребенку без лестницы.
1846
Не думай, что я принадлежу к вульгарной породе тех мужчин, которые испытывают отвращение после удовольствия, у которых любовь существует только в виде похоти. Нет, то, что поднимается во мне, не опадает так быстро. Если мох и покрывает здания моего сердца, стоит лишь им вознестись, то должно пройти много времени, прежде чем они превратятся в руины – если это вообще произойдет.
1846
Я как сигары – меня можно зажечь, только если пососать.
1846
Среди моряков есть те, кто открывает миры, добавляя новые земли к землям и звезды к звездам; это мастера – великие, вечно прекрасные. Другие сеют ужас из своих орудийных портов, грабят, богатеют и толстеют. Есть те, кто ищет золото и шелк под иными небесами, и те, кто ловит в свои сети лосося для гурманов и треску для бедняков. Я – незаметный и терпеливый ловец жемчуга, что ныряет на самое дно, а возвращается с пустыми руками и посиневшим лицом. Роковое влечение тянет меня в бездны мысли, в те пучины, которые сильным никогда не исчерпать. Я проведу жизнь, наблюдая за океаном искусства, где другие путешествуют и сражаются, и порой развлеку себя, нырнув за зелеными или желтыми, никому не нужными ракушками. Их я сберегу для себя, ими покрою стены моей хижины.