Попаданки убегают в полночь, или Академия кривых зеркал - стр. 41
Лийсан, не без моей помощи, осторожно вернулась на террасу, и мы отбросили руки отца. Она упрямо вздернула подбородок, и я улыбнулась внутренне: мы справимся, мы все выдержим, мы будем счастливы.
Выдохнуть я не успела, наоборот, дышала часто, быстро работая лапами. Лапами?! Вокруг лес и звездная ночь. Я остановилась и протяжно завыла, словно бы спрашивая совета о молчаливой луны. Под подушечками когтистых пальцев – мягкая трава и острые камешки, зрение было острым, ночным, а калейдоскоп запахов ошеломлял. Я чувствовала живое тепло собственного меха, пахнувшего ярким мускусом, а мои мышцы были там, где их быть не могло. Выскочив на поляну, я увидела темный мужской силуэт и потерялась в чувствах волчицы.
Я зарычала, припадая на задние лапы, готовясь к атаке. Шерсть на загривке встала дыбом. Я растерзаю его, или умру сама – третьего не дано! Ненавижу! Ненавижу. Ненавижу! Сердце во всех моих ипостасях разрывалось от боли. Я хотела быть с ним, но это безумие! Одержимость! Я покончу с этим! Но почему я не вижу его? Лицо мерзавца, околдовавшего меня, скрыто в неясной мутной дымке. Я тряхнула мордой. Не понимаю, что за морок такой?!
«Это все нереально!» – вдруг поняла, ощерившись еще пуще. Отделить свою личность от сознания волчицы оказалось сложнее. В ней было столько ненависти и страсти, боли и желания, что я, Лиза, или даже Лиса, захлебывалась в пучине отчаяния. Волчица хотела убить этого мужчину, или погибнуть от его руки, но во чтобы то ни стало разорвать пагубную тягу. Она любила и ненавидела одинаково яростно. Но эти чувства не мои. Я, Лиза Соколова, никогда ни к кому ничего подобного не испытывала. Это не моя реальность, но раз я здесь, значит, могу изменить участь своего отражения.
«Тише, девочка, – шепнула волчице. – Оставь его. Не делай этого. Нам не станет легче. Любовь и ненависть всегда рядом. У всего должно быть две стороны. Оставь его сейчас». Волчица заскулила, посмотрев на него. Как же она любила. Да, любила и желала его. Это сильнее ненависти. Она развернулась и пружинистым прыжком перепрыгнула через поваленное дерево, скрываясь в лесу.
А я, последний раз вдохнув успокаивающий запах ночи, оказалась в небольшой девичьей спальне. По всем законам логики передо мной должен был предстать мир людей, мой мир! Но это не он. В моем мире нет Светлейшей Кассандры.
Она что-то говорила, но я не могла разобрать слов. Меня пыталось поглотить страшное отчаяние, тоска и разочарование. Но мне легко было их контролировать. За два первых сеанса я научилась отделять себя от отражений. Но я все чувствовала, больно было не меньше. Моя рука, спрятанная под подушкой, сжала нож. Я провела подушечкой пальца по лезвию – на нем были выбиты древние руны. Мы не сможем убить ее, Светлейшую, нашу мать, но, возможно, мы хотя бы привлечем ее внимание. То внимание, которое должен получать ребенок, а не орудие чьей-то мести.