Попаданка снова попала. Смирись, борись иль покорись - стр. 4
Чуть в стороне от неё, над живописным лесом и горной грядой, парили летающие острова игнис, драконов. В хорошую погоду, если приложить руку к глазам и сильно-сильно прищуриться, на них можно было рассмотреть башни городов и замков. Попасть туда можно было только по специальному приглашению хозяев островов.
В общем, не мир, а мечта для попаданки! Или, как тут принято называть таких, как я, странницы*. А если быть уж совсем-совсем точной – сосланки*.
Может быть, удастся уговорить Шарота и Мирьям осесть здесь? Было бы хорошо…
– Лика, ну, может, хватит уже? – простонал Борат, уставший топтать брусчатку торгового квартала. – Купили всё, что нужно. А если нет, то завтра сходим…
– Вы ведёте себя неподобающе цыганскому барону, сударь, – весело откликнулась я, пересчитывая оставшиеся в кошеле монеты и прикидывая, достаточно ли я была в последнее время молодец и могу ли побаловать себя парой-тройкой книг?
– Да ты кого хочешь до ручки доведёшь, – обиженно насупился парень.
– Ладно, не вешай нос, рогатенький! Заглянем ещё в букинистическую лавку и сразу обратно, – хохотнула в ответ, мысленно склонившись в пользу «да, несомненно, Ликушка — умница-красавица и пару, пусть и потрёпанных, томиков вполне заслужила».
– Значит, ещё часа три как минимум, – страдальчески закатил глаза инкуб.
Я садистки рассмеялась и взяла курс в выбранном направлении. Но моим чаяньям было не суждено сбыться. Потому что стоило нам только пройти мимо трёх магазинов, как мои глазоньки увидели ИХ, мою пре-елесть!
За сверкающим стеклом витрины на всеобщее обозрение были выставлены сапоги-ботфорты. И надо же было такому случиться, что их тиснённая узором кожа по цвету весьма подходила к широкому орочьему поясу, который мне сделал Шарот из кожи барба́ка. Красно-коричневый элемент одежды выполнял не только эстетическую функцию, но как бы сообщал окружающим существам: «Сия дева – дочь орка! Подумайте десять раз, прежде чем подходить к ней, если не хотите иметь дело с её батей!»
С последним пояс справлялся просто на ура: пока никто из особей мужского пола не рискнул приблизиться ко мне ближе чем на два метра. Да и те, завидев это украшение, спадали с лица, резко разворачивались и растворялись в окружающем пространстве.
При его изготовлении, кстати, ни один барба́к не пострадал: наша семейная «тёлка» оказалась склонна к линьке: плотная кожа отслаивалась и самостоятельно слезала с боков и спины иномирского носорога. Происходила она, правда, всего пару-тройку раз за всю жизнь животного, поэтому изделия ценились невероятно высоко.