Попаданка. Дочь чокнутого гения - стр. 59
Почему я лежу, уткнувшись в чью-то грудь?!
Тут соизволила проснуться память, вытаскивая из глубин события прошлого дня. Меня заперли в кабинете; я, желая успокоить оголодавший желудок, наелась хозяйских булочек и фруктов, глотнула вина и… Поплатилась за своеволие. Не знаю, что это было за вино такое чудодейственное, но возникло такое чувство, будто я раз десять оказалась под колёсами грузовика.
Попыталась выпутаться из крепких объятий Дакара (а в том, что это именно он, не сомневаюсь – запах росы и утренней свежести ни с чем не перепутаю), но тело ватное, непослушное, и единственное, на что меня хватило, – кое-как подтянуть руку к груди. И вот ещё одно открытие – одежды на мне не было, совсем, как и на мужчине рядом. Точнее, я не могу однозначно сказать про Дакара, но там, где положено быть рубашке, ткань отсутствовала. Проверять, на месте ли брюки, не стала.
Дакар на моё копошение задержал дыхание и чуть-чуть отстранился.
– Очнулась? – хриплый со сна голос, если взять в расчёт положение наших тел, подействовал странно: иголки впились в кончики пальцев, проторив себе дорожку до кончиков волос, а лицо опалило жаром.
– Очнулась, – утвердительно хмыкнул Дакар и тише добавил: – Да не красней ты, я уже всё видел.
Вот последнее откровение было совсем ни к чему! У меня же теперь от стыда щёки наверняка приобрели свекольный цвет.
Дакар высвободил одну руку и приподнял моё лицо за подбородок:
– Как чувствуешь себя? – его голос звучал серьезно и с непривычной заботой, будто и не он мгновение назад усмехался.
Кажется, именно от пресловутой заботы и участия с его стороны я прикусила губу и зажмурилась, сдерживая непрошеные слёзы. Сложно делать вид, что тебе всё равно на косые взгляды, на беспочвенные подозрения, обвинения; на нескончаемую угрозу, суть которой я так и не уловила; на случайности, что могли стоить жизни.
– Лиза? – мягко произнёс Дакар и, не дожидаясь бурного потока, прижал меня к груди. Осторожно, будто побоялся сломать.
Это стало последней каплей – беззвучно закричала, пытаясь вырвать из груди обиду на весь мир – и этот, и свой прежний. На чужую черствость, на непонимание, на бесконечно глупое стечение обстоятельств. На тех, кто вроде бы и рядом, но в то же время я сама по себе. На наивность, что пустила корни в моём сердце и не торопилась его покидать, иначе я бы не наступала на одни и те же грабли. На жизнь, что постоянно выкидывает меня на обочину, будто я недостойна счастья, любви и тепла.
Слёзы катились по щекам, оставляя огненные дорожки, и не думая заканчиваться. Будто плотину прорвало, и вся накопленная усталость, боль и разочарование обрушились на меня.