Понятно говорю? - стр. 17
Комом сыпались жалобы и на уборщиц подъездов. Приходилось им звонить и передавать претензии жителей.
– Алло, здравствуйте! Это Шкуркова?
– Здравствуйте, Роман Евгеньевич! Нет, это – Шкурко.
– А, ну да, ну да! Ольга Юрьевна, опять восьмой кляузничает, что вы там не убирались. Вы там когда последний раз мыли?
– Вчера была, Роман Евгеньевич!
– Ну как вчера, когда люди звонят?
И начинался долгий и нудный плач Ярославны. Иногда Роману, чтобы закрыть заявку быстро и без долгих пререканий, проще было самому отмыть грязный подъезд. Он делал фото для диспетчерской и бежал по новым делам.
У Ольги Юрьевны, кстати, был взрослый сын лет тридцати. Высокий юноша по имени Саша, полный, широкоплечий. Он немножко отставал в развитии и слыл в Терриконе дурачком. Волконский сделал несколько попыток пристроить Шурика дворником. Он уговорил парня взяться за уборку, рассчитывая первое время оплачивать работу чужой детинушки из своей зарплаты. Думал, что юноша втянется, освоится, войдет во вкус. Но Сашки хватало лишь на пару дней, затем он бросал дело и бродил по городку, наслаждаясь бездельем. Волконский предпринимал новую попытку, увещевал Сашку стать помощником маме, самостоятельно зарабатывать и так далее. История повторялась. Шурик брал метлу, но вскоре опять терял к ней терпение. На третий или четвертый раз Роман понял, что Сашку не образумить. Он выплатил несостоявшемуся специалисту гонорар за сделанное и больше в Шурике участия не принимал.
Плакат у контейнеров
У Волконского сдавали нервы. Он становился все более раздражительным. Стал еще больше ненавидеть телефон. Бывало, без цели уходил в лес побродить между стволов и послушать птиц. Но с каждым разом это помогало все меньше. Роман боялся, что вскоре просто сойдет с ума и натворит что-то ужасное.
Часто в Террикон заезжал инкогнито представитель государственной жилищной инспекции и снимал проблемные места в городке. В один из выходных дней в «Доброделе» появилось двадцать семь претензий на ржавые газовые трубы, мусор у торцов зданий, где были спуски в подвалы, мат, запечатленный на стенах чьим-то подростковым маркером или баллончиком с краской. И самое ужасное, что сроки устранения этих недочетов всегда были короткими. Чаще – одни сутки.
Роман хватал кисти, короба для электропроводки, тележку, весь остальной скарб, мчался устранять причины жалоб. И никогда в такие моменты Сивоконя не было в наличии. Волконский вывозил пакеты, красил, белил, оттирал, тщательно фотографируя исправления, чтобы отчитаться перед жилинспекцией. Это был просто беспросветный адов замкнутый круг.