Понятно говорю? - стр. 10
– Посадили председателя?
– Хуже. Умер до суда. Пару лет назад дело было. Инфаркт.
– Не слышал этой истории. Полная жуть.
– Вот так, Евгеньевич! В веселое ты место приехал. Привыкай. Вон там – мусорка. Нанимал я тут местного алкаша, чтобы он раз в неделю убирал. По пятьсот рублей со своего кармана вытаскивал. Приходит: «Давай денег». Иду проверять – по колено дерьма. «За какой такой труд тебе платить?» Выгнал его, дармоеда. Вон шестнадцатый дом. Там крыша течет. Офис денег на ремонт не дает: «Поселок шестнадцать миллионов задолжал, с чего капиталить?» Вот такой тупик. Там под протечкой семейка как раз живет, тоже за несколько лет долг у них.
Товарищи вышли на небольшую площадь, где виднелся магазин и несколько разных палаток вокруг.
– Это наш единственный во всем поселке продуктовый пятачок. Тут вот узбеки готовят хлеб на тандыре. Хорошие ребята. Один каждый день на раздаче. Пять лет дома не был. Там уже дети выросли, а он боится уезжать. Потому что назад могут не впустить. Какая-то у него с патентом сложность. Скорее всего – нелегально тут. Сидит молча, чтобы не видно было. И домой деньги шлет. А если подумать, что это за жизнь?
Роман и Арслан пошли дальше по улице мимо киоска стритфуда, пригибая головы, потому что ветки деревьев свисали низко к тротуару. Это раздражало, но было данностью.
– Вот и офис. Верхние этажи – коммунальные сети. У них – поселковая котельная и все трубы до домов. Наше – все, что дальше и до вентиля в квартиру. Все, что стоит после вентиля, – это уже за счет жильцов. Вот такой расклад.
Арслан открыл дверь офиса и пропустил Романа вперед. Здесь была лестница. На первом этаже вторые двери с объявлениями. На белом листе в горизонтальном исполнении значилась надпись: «Добрый дом».
Внутри был холл с потрепанным и грязным линолеумом на полу. Побитые стены, кое-где в местах утраченных выключателей торчали провода.
– Тут склады. Три комнаты, – показал жестом Арслан.
Казах принялся снимать навесные замочки. Везде был жуткий бардак. Банки с краской, початые, с потеками на боках. Коробки с подъездными светильниками, пыльными и старыми, изготовленными еще в СССР. Утеплители для труб разного диаметра, рулоны рубероида, лопаты, тачки, штапик, стекла. Битые и не очень. Тут же лежала автомобильная резина. Стоял запах краски, пыли и влажной штукатурки.
– Это Сивоконя летние колеса, – пояснил Арслан. – Сивоконь – Серега, который сантехник. В Терриконе его называют Фордец. У него «Форд» как мастерская на колесах. Еще хуже забита хламом, чем наши склады. Он очень странный паренек. Пришибленный в детстве, видимо. Я бы его давно уволил, но не могу найти замену. Так что терплю.