Понедельник не кончается никогда (сборник) - стр. 17
– Не так, Федор Симеонович, не так, – быстро проговорил Ойра-Ойра, увидев, что Киврин старательно рисует в воздухе задом наперед букву «Е». – Это получается цифра «3».
– Ах ты, г-господи! Да неужто? – сказал Киврин, разглядывая слабо светящийся в воздухе след. – С моей с-стороны – так все н-нормально!
– Любезный Теодор, заклинание ваше должно быть ориентировано вовне, а не на вас самих, – сообщил Хунта.
Киврин закивал и стал терпеливо рисовать букву дальше.
– А настоящие за что ни возьмутся – у них все спорится! – сказал Володя Почкин, поднимая взгляд на меня. – Вот, даже Привалов дубля сотворил – не придерешься! До чего же любопытно, прямо засмотришься!
– Да ну, «не придерешься», – оборвал его Корнеев. – Сразу видно – дубляк! Ухо левое вниз съехало, глаза дурные, рот полуоткрыт все время…
Я торопливо захлопнул отвисшую челюсть. Федор Симеонович продолжал старательно чертить в воздухе знаки… как я понял, он собирался провести простейшую материализацию.
А-Янус и У-Янус строго и молча следили за его усилиями.
Кристобаль Хозевич положил руку мне на плечо, негромко сказал:
– Я пребываю здесь уже три года, молодой человек. Честно говоря, не самое плохое место для сбежавшего дубля. Но если бы ты знал, как стосковалось мое сердце по простым, привычным вещам… Нет ли у тебя с собой кусочка сыра?
– Но… вы же… не едите… – пробормотал я.
Хунта смерил меня ироническим взглядом.
– Разумеется, так же как и ты, юноша. Но просто вдохнуть аромат сыра… посидеть с бокалом амонтильядо…
Киврин прервал свои попытки и почесал затылок. Неуверенно сказал:
– Уже лучше, д-да? К-кристо, не мучь н-новичка своим с-сыром.
Хунта гордо отвернулся. Несколько минут дубли сидели молча. Потом Ойра-Ойра негромко запел:
Роман отчеканивал ритм песни, не особенно заботясь о словах, а остальные подтягивали ему хором:
Мне стало не по себе. Я встал, едва не уронив пакеты, и робко спросил:
– Пойду?
– Куда пойдешь-то? – удивился Корнеев.
– Наверх… к П-привалову, – начиная заикаться, соврал я.
– Смотри, развеет он тебя, – мрачно пригрозил Корнеев. – Ну, сам решай.
Я бросился к двери лифта. Открыл ее – там и впрямь оказалась маленькая кабинка с одной единственной кнопкой. Надавив ее, я прислонился к стене и шумно выдохнул.
Лифт шел вверх.
Стоит ли рассказывать о случившемся ребятам? Поверят ли мне? А если поверят, то чем все кончится?
Меня забила дрожь. Это ж надо. Сходил за цементом. Угораздило Витьку каблуком в стене завязнуть! Посмотрел на часы – я не удивился бы, если уже наступило утро, но еще не было и одиннадцати.