Понедельник – день тяжелый - стр. 13
А ведь раньше он всегда находил для меня время…
Я моментально постаралась придушить эту мысль в зародыше – проклятая гадюка поднимала голову все чаще, нашептывала-покусывала: потерял ко мне интерес? Или у него уже и вовсе другая есть? Да ну! Стас не из тех, кто врет и выкручивается, уже как-то раз устраивал мне вразумляющую беседу: мол, просто он очень много работает для будущего. Хотелось бы надеяться, для нашего общего будущего… Опять начала?!
Резко повернув кран, я задохнулась под напором ледяной воды. Зато сразу все лишние мысли вон! Ожесточенно растерлась полотенцем, запоздало пожалев о шокотерапии холодом – и без того сегодня промерзла, таскаясь с четверолапым соседским поручением. Задумчиво постояла перед распахнутым холодильником: есть я уже давно перехотела, но надо же чем-то душеньку успокоить, как-то компенсировать сегодняшние психи. Вот все приготовленное для Стасика и пойдет в дело. Еще и коньяк початый, профилактика от простуды…
Профилактика прошла на «ура» – вместе с вычищенной до блеска посудой. Да и пусть себе вкусняшки спокойно уходят в ляжки!
…Кстати, маленькая бтылка какая-то окзлась: не дливают, чт ли? Надо дпить, чего на дне зло оствлять… Ва-апще не действует, гады р-разбавляют к тму ж-же… Во-от, а теперь ж-жлание згдать, ш-шепнуть в бтлку и прбкой зткнуть, чтоб не испарилось. Дж-ж-жинн, ты ж-же слшал мое ж-желание?! Вот и сплняй! Немедля!
Ой, блн, что ж так глва кружтся? Устла я, да. Замаялась. Бе-едненькая. Нжно отдхнуть, да. В кроватку.
Спкной ноч-чи… ч-чи… чш-ш…
ВТОРНИК
Уж не знаю, сколько раз я на автомате выключала будильник (странно, что телефон не разрядился), но когда наконец разодрала глаза, в комнате было уже светло. Непривычно светло для начала ноября…
И рабочего утра.
БЛИН!
Отбросив одеяло, я резко села и тут же схватилась за голову: ой-ой-ой! И болит и кружится… Сколько ж я вчера выпила?
Тщательно отдраивая зубы и язык зубной щеткой, утешала себя тем, что если так по утрам болею, алкоголизм мне не грозит. Пока еще. Кошмар, конечно: даже не заметила, как в одиночку бутылку коньяка одолела! Хоть и сильно початую. Шипя и постанывая, натянула джинсы на опухшее, плохо сгибающееся колено, нырнула, не застегивая, в куртку, намотала на шею шарф и, сграбастав сумку, ринулась за дверь на такси.
В очередной раз оставив дома зонтик.
О рубашке Черкасова я вспомнила, лишь увидев его в офисе собственной персоной: порченая одежка так и осталась валяться в прихожей в пакете, брошенном перед бесславным выгулом Пакета… тавтология! Но не могла же я в этом признаться? Поэтому когда Артем приостановился перед моим столом – имеется у него скверная привычка мониторить чужие мониторы (я сегодня просто гений тавтологий, вот что коньяк невыветрившийся делает!) – бодро отчиталась: