Понаехали! - стр. 40

Конь встал.

Резко.

Он словно выкристаллизовался из темноты, и шерсть его серебрилась лунным светом.

- Это «ж-ж-ж» неспроста, - сказала себе Стася и на всякий случай ущипнула за руку. Себя. Вдруг она все еще спит, что было бы вполне логично, поскольку вне сна разгуливающие по двору кони – это весьма даже подозрительно.

Конь склонил голову на бок и тихонько заржал.

Смеется?

Щипок ныл. Пальцы руки подергивались. А конь не собирался исчезать. Он выглядел вполне себе настоящим. Красивым даже.

Изящная голова. Гнутая шея. Грива свисает шелковым покрывалом, к которому так и тянет прикоснуться. Чтобы совсем не утянуло, Стася руки за спину убрала.

- Ты чей? – поинтересовалась она и огляделась. Что-то вот подсказывало, что этакие прогулки не сказать, чтобы нормальны. И если есть конь гуляющий, то и человек таковой быть должен. Но во дворе было пусто. Конь же тряхнул головой и копытом ударил, повернулся глянцевым боком к Стасе, будто приглашая прокатиться.

- Спасибо, но воздержусь, - сказала она вежливо.

Конь заржал.

С обидой.

Мол, он же ж от чистого сердца…

- Я как-то… не очень, чтобы очень с лошадьми, - честно призналась Стася, тихонько пятясь к двери. – И ездить, положа руку на сердце, вообще не умею. Верхом.

Конь крутанулся на месте и повернулся другим боком.

Шею выгнул, наклонился изящно, как бы намекая, что он совсем даже не гордый, что потерпит, пока неумелая наездница на спину вскарабкается.

Стася головой покачало.

Вот как-то… не нравилось ей этакое внимание. Совершенно не нравилось. Она попробовала было отступить, благо терем виднелся неподалеку, но конь, словно почуяв неладное, заворчал. И ворчание это, лошадям несвойственное – какое-то такое, довольно хищное ворчание – заставило Стасю замереть.

Конь же поднялся.

Тряхнул гривой и уставился на Стасю. Глаза его были черны, и вновь эта чернота показалась Стасе совершенно неправильной. Вот… вот разве у нормальных лошадей бывает так, чтоб чернота полностью глаз заволакивала? А белок там? Радужка?

Конь оскалился.

И зубами клацнул. Острыми.

- Не балуй, - строго сказала Стася и ладонью шлепнула по морде, которая сунулась было к ней. Подумалось, что крылечко-то рядышком. Она к нему и пятилась, с коня глаз не спуская. Тот же следом шел. И уже на Стасю пялился недобро. Так они и шли, пока Стася до крылечка не добралась.

Не поднялась.

На нащупала дверь. Теперь всего-то и надо, что за ручку дернуть и… и дернула. Да только дверь не открылась.

Стася дернула посильнее, потому как серебряная скотина решительно поставила копыта на первую ступеньку крылечка. И заржала так, насмешливо: мол, куда тебе деваться-то?