Понаехали! - стр. 16
…может, удалось бы сыскать могильную крапиву, о которой в книге говорилось?
Ежи сделал еще один вдох, глубже…
И еще…
- Мне не нравится, что вы ошиваетесь подле моей невесты, - нарушил молчание князь. – Будьте любезны сгинуть…
- Сами… будьте любезны… сгинуть… - слова приходилось выговаривать осторожно. Сила больше не пыталась сломать Ежи, словно поняв, что и он не собирается мешать ей. Она… она пожалуй и вправду текла сквозь тело его, правда, нисколько не унимая дурноту.
- Я вижу, как вы на нее смотрите. Эта женщина не про вас, - князь повернулся к Ежи, теперь он глядел задумчиво.
- И вам она тоже не нужна. Сама по себе.
- Сама по себе – нет, но в исполнение клятвы…
- У нее нет этого вашего… узора.
- И что? Мало ли. Может, потом появится, - князь пожал плечами. – Или вовсе… мой очнулся и этого довольно. А потому я буду настаивать на исполнении договора.
Пальцы сами собой сплелись знакомым узором, правда, теперь вместо огня его наполнила темная тяжелая сила, существования которой наука не признавала.
- Погоди, - Евдоким Афанасьевич положил руку на плечо, и Ежи не удивился, ощутив тяжесть её. – Проклясть всегда успеешь. А то мало ли, вдруг да помрет до сроку.
Вот это обстоятельство Ежи совершенно не волновало.
- Сперва поглядим на этот договор…
Ежи позволил силе вернуться к темным водам. И отвернулся… оно и вправду. Проклясть всегда успеется.
- Я не позволю вам мешаться! – а вот Радожский отступать определенно не желал.
- И каким образом?
Сила, чувствуя человека, способного принять её, поднималась к поверхности воды. И та обретала темный, черный почти цвет.
- Я вам запрещаю близко подходить к моей невесте!
- Во-первых, она не ваша невеста, - счел нужным заметить Ежи. – А во-вторых, вы точно не можете что-то мне запретить.
Радожский нахмурился.
И… кажется, не привык он к подобным ответам. Не диво. Древний род. Славный. Богатый. И Государю-батюшке роднею доводится. Там, в Китеже, это важно. А он, Ежи, в провинции, выходит, отвык от того, что важно.
- Я… я тебя уничтожу! – князь покачнулся было, словно желая прямо здесь, прилюдно, исполнить угрозу свою. Но не исполнил. Не оттого ли, что очнувшееся от вековой дремы озеро подняло ладью на водяное крыло. Подняло, крутануло и бросило на воду да так, что весь корабль вздрогнул.
А Ежи покачал головой:
- Не надо, княже, глядишь, и пригожусь еще.
После уж, когда Радожский отошел-таки, правда, недалече, потому как была ладья невелика, да ко всему заставлена тюками, сундуками, бочонками и прочим грузом, Ежи устроился на мешках с зерном. Вытянув ноги, он закрыл глаза и так лежал, окутанный темным, никем-то, кроме него, невидимым маревом силы. Больше та не казалась опасною, не чувствовалось в ней желания смять, растворить Ежи. Скорее уж напротив. Сила ластилась, играла, что кот.