Помутнение - стр. 33
– Доктор Шеель говорит, что вы можете проконсультироваться с хирургом, хотя он сомневается, что кто-нибудь согласится серьезно рассматривать возможность подобной операции. Он рекомендует… паллиативное лечение. Он полагает, что ваши симптомы можно купировать, по крайней мере, временно. – Бенедикт замолчала. А когда снова заговорила, было понятно, что теперь она обращается к нему от себя лично, проявив наконец врожденную гуманность, которую он в ней угадал, стоило ей войти в палату. – Я так понимаю, мистер Бруно, что у вас нет страховки. И нет родственников в Германии.
– Нет.
– У вас есть тут друзья?
Он подумал о попутчице на пароме. Привет, Мэдхен, у меня рак!
– Никого, если не считать двух милых людей, стоящих сейчас передо мной.
Шеель выдавил из себя еще немного английских слов.
– В чем причина?
Вопрос озадачил Бруно. Причина рака?
– Прошу прощения…
– По какой причине вы здесь? Какое дело привело вас в страну?
– Вот что привело меня сюда! – Бруно вынул из-под одеяла каменный кубик и отбросил его в сторону Шееля. Пусть этот осязаемый атрибут разверстой могилы, каковой предстал перед ним Берлин, станет ответом на вопрос зануды-врача. И тут, словно по некоему заранее предусмотренному сигналу, в палату стайкой впорхнули медсестры. Бруно ошибся: они все это время торчали поблизости, прямо за дверью палаты, дожидаясь указания измерить ему температуру и кровяное давление и выдать пригоршню лекарств, предназначение которых ему никто не объяснил. Возможно, медсестры опять попытаются забрать у него камень и отмыть его.
Шеель, с выражением неприязни на лице, перенесся на миллион миль прочь отсюда еще до того, как скрылся за дверью. Напоследок он обратился к пациенту через переводчицу, которая вначале приняла груз отрывистых немецких фраз, а затем обернулась к Бруно и произнесла:
– Ваш лечащий врач получит рекомендации доктора Шееля. Лечение в любом случае будет минимальным, поскольку его цель заключается лишь в том, чтобы… уменьшить ваш дискомфорт. Он весьма сожалеет.
Шеель бросил на Бенедикт укоризненный взгляд, как будто вся эта финальная тирада была ее импровизацией.
– Я могу их забрать с собой? – спросил Бруно, положив ладонь на разбросанные по одеялу изображения.
– Ja, – Шеель равнодушно махнул рукой.
Естественно, все эти снимки остались у них в больничных компьютерах, надежно спрятанные на жестких дисках.
Бруно сунул снимки вместе с камнем в ящик прикроватной тумбочки. К этому моменту Шеель уже ушел. Бруно вверил себя заботам трех пар рук, и медсестры с невероятной ловкостью творили чудеса, умудрившись поменять ему постель прямо под ним, не поднимая его с кровати. Ему намеренно внушили ощущение собственной беспомощности, а на самом деле это была ложь, потому что он по-прежнему мог ходить, говорить, а возможно, и трахаться. Он ретировался за свое мутное пятно и погрузился в печаль. Клаудиа Бенедикт сказала ему на прощание пару вежливых слов, коротко взяла его за руку, после чего выскользнула в коридор.