Помоги, Господи, не унывать - стр. 17
Старец Силуан объяснял, что Сисой имел в виду тот помысл, которому научился великий Антоний у александрийского сапожника. Преподобный Антоний молился, чтобы Господь открыл ему, в какую меру он достиг. И было ему указание, что в меру сапожника он не пришел. Придя к сапожнику, Преподобный спросил его, как он живет. Тот отвечает, что треть заработка отдает он на храм, треть – нищим остальное удерживает на свои нужды. Антония, который бросил все свое имение и жил в пустыне в большей, чем сапожник, нищете, сие делание не удивило. Не в нем было превосходство сапожника. Тогда он говорит сапожнику: «Господь послал меня к тебе узнать, как ты живешь?» Смиренный сапожник почитал Антония и, испугавшись такого слова, говорит: «Ничего я не делаю, а лишь, работая, смотрю на проходящих мимо людей и помышляю: все спасутся, один я погибну».
Антоний, Богом посланный научиться у сапожника, Антоний, приготовленный к правильному восприятию услышанного им слова долгим и чрезвычайным подвигом, удивившим весь Египет, по дару Божьему почувствовал силу помысла сапожника и действительно понял, что в меру сапожника еще не вошёл. Но преподобный Антоний не впал в уныние, а возвратившись в пустыню, стал учиться этому деланию.
Великому Антонию, основателю восточного монашества, дана была вместе с разумением и сила носить этот помысл. Сему деланию он учил отшельников, способных принимать не молоко, а твердую пищу. От него это делание восприняли и другие великие отцы пустыни и как бесценное сокровище передали в наследство последующим векам. Делание это у каждого принимает свою словесную форму; так, Пимен Великий говорил ученикам: «Поверьте, чада, где сатана, там и я буду», но по существу оно сводится к тому же.
Блаженный старец Силуан говорил, что многие подвижники, приближаясь к этому состоянию, необходимому для очищения от страстей, отчаиваются, впадают в грех уныния и потому не могут пойти дальше. Но тот, кто знает, что «Господь много нас любит», избегает губительного действия последнего отчаяния и умеет мудро стоять на грани его, так что и силою адского пламени пожигает в себе всякую страсть, и жертвою уныния не становится.
«И не отчаивайся».
Рассказ старца прост, как просто было и слово александрийского сапожника, как просто говорили преподобный Сисой или преподобный Пимен и другие отцы, но сила слова и глубина тайны делания сего недоведомою останется для всякого не имевшего подобного им опыта борьбы с адской страстью учения, с одной стороны, и великих благодатных даров – с другой.
Вся долгая подвижническая жизнь старца была горячим исканием смирения. И если бы мы захотели познать образ и тайну его борьбы за стяжание смирения, то должны будем остановиться на странных его словах: «Моя любимая песня – скоро я умру, и окаянная душа моя снидет во ад, и там буду один я страдать в мрачной темнице и горько рыдать: скучает душа моя о Господе и слезно ищу Его. Как мне Его не искать? Он прежде взыскал меня и явил мне, грешному, Себя».