Помоги, Господи, изжить гордыню - стр. 18
Притча о мытаре и фарисее рисует пред нами самомнение в живом и наглядном образе. Послушайте, как выхваляет себя фарисей пред Богом. Несмь, якоже прочий человеци! Он лжет? Притворяется? Едва ли. Ибо нельзя же, в самом деле, думать, что можно обмануть Бога. Нет, он, по-видимому, искренно уверен и убежден в своей безгрешности и безупречности. С самоуслаждением он перечисляет свои добродетели. Пощуся…, десятину даю… И в этом, думается, он опять не лжет; вполне возможно и вполне вероятно, что он и постился дважды в неделю, и десятую часть из приобретаемого отдавал.
И однако он пошел домой после молитв осужденным. За что же такой приговор? За что осуждение? Что худого сделал фарисей?
Он не сделал, конечно, нарушения закона, но ведь нравственное есть область, прежде всего – духовная, не перечень и список дел, а прежде всего и более всего духовная область настроений, чувств и мыслей, от которых исходят желания и проистекают дела. Одно и то же дело при этом получает различную окраску, имеет различную цену. Хлеб и вино в литургии, во святой чаше, на святом престоле – величайшее таинство; хлеб и вино дома за столом – простая пища и обычное угощение. Кровавая и мучительная операция врача над больным вызывает похвалу и благодарность; кровавое дело разбойника, хотя бы он был вооружен тем же ножом и наносил раны в те же места тела, остается преступлением, вызывает проклятие. И дела благочестия имеют значение, признаются или не признаются таковыми в зависимости от того духовного состояния, от того духовного настроения, из которого они проистекают. Фарисей же пришел к тому нравственному состоянию, страшному и ужасному, которое положило конец его духовной жизни и обозначило его духовную смерть. Он и впредь будет творить те же дела видимого благочестия, но и впредь они, опираясь на гордыню и самомнение, будут лишены нравственной цены.
Представьте себе человека не только сытого, но пресыщенного: захочет ли он есть? Представьте себе человека, вдоволь напившегося воды: захочет ли он пить? Самая мысль о пище противна пресыщенному, противен лишний глоток воды тому, кто не чувствует никакой жажды. Примените сказанное к духовной области. Вот человек, который любуется собой, который убежден, что он безупречен, что в нем нет никакого недостатка, что он все на него возложенное, как долг, выполнил, и еще сверх того много прибавил: нужно было фарисею поститься раз в год, а он делал это два раза в неделю; нужно было давать десятину только с поля, а он давал ее со всего приобретенного, даже с ничтожных злаков – с мяты, тмина и аниса… Может ли у такого человека быть желание дальнейшего усовершенствования, стремления к высшему званию? Разумеется, быть не может такого желания. Больше нужно сказать: одна мысль о том, что ему нужно сделаться лучшим, уже является для него оскорблением.