Помню - стр. 3
Однажды поздно ночью постучали и к нам в дверь. И, хотя никто из нас не спал из-за шума и криков во дворе, мы затихли. На миг и у родителей, и у меня от страха затаилось дыхание. Отец встал с постели и направился к двери. Я соскочил с кровати и следил за происходящим из-за угла стены.
– Это я, дворник Борис Михайлович. Тут работники КГБ приехали кое-кого арестовать, а он не даётся, сопротивляется. Так вот, они хотят позвонить от вас по телефону.
Отец открыл дверь, схватил таз с водой, стоящий под умывальником с соском, и с диким матом надел его на голову дворника. Это была его разрядка после столь напряжённых, полных неопределённости минут.
– Вон к ё…ной матери! – заорал он и, конечно, позвонить не дал.
Впоследствии в одну из таких тревожных ночей забрали и моего отца. Помню слёзы и крики матери. Все мы были беспомощны, и никто не мог что-либо предпринять. Всё и вся было в руках карательных органов. Отец чудом вернулся, но с поломанными от пыток пальцами на левой руке. Его хотели заставить подписать признание в шпионаже в пользу Польши.
Помню, какую ненависть вызвала у меня советская власть. Эта ненависть сохранялась во мне вплоть краха всей коммунистической своры в России и других странах-сателлитах. Я всегда верил, был убеждён в том, что рано или поздно распадётся всё то, что создано силой, и что каждая из республик, входящих в пресловутый Союз, а также страны с насильственно насаженным социализмом выберут для себя строительство новых, свободных, демократических обществ.
Финская война. Отец – политрук танкового батальона. Суровая зима и ожесточённые бои и человеческие жертвы. Всё это пришлось пережить и нашей семье, которая постоянно тревожилась за судьбу отца.
Война за освобождение Западной Украины. Помню, как отец по окончании войны привёз нам, мне и сестре меховые шубки. Помню, как отправляли в Германию мясо, сало, яйца, хлеб, тщательно откармливая развязавших по всему миру войну немцев.
В 1938 году я пошёл в первый класс средней школы № 86. Наша классная руководительница, Галина Алексеевна, была очень красивой. Я был просто влюблён в неё. Я прижимался к ней, как кот, в поисках ласки. Из-за Галины Алексеевны в школу я всегда бежал. Но занятия были на втором плане, и поэтому я часто приносил домой дневник с записями учительницы. Конечно, меня наказывали, лишая выходов на улицу и прочих мероприятий.
Помню, мать однажды попросила меня присмотреть за сестрой в коляске. Я не оставлял коляску и со всей серьёзностью выполнял свои обязанности. Подошёл мой приятель Валя Дятлов и, заглянув в коляску, дотронулся до сестры. Реакция моя была мгновенной. Я схватил камень и запустил его в Валю, угодив ему прямо в бровь. Кровь брызнула, затем раздался дикий крик мальчика. Он испугался и убежал домой. Ну а я, растерянный и испуганный, не знал, что мне предпринять и как быть. Я хотел убежать, спрятаться, но не мог оставить сестру одну без присмотра. Я стал звать мать. Та же подумала, что с сестрой что-то случилось. Когда мать оказалась рядом с коляской, я вихрем убежал домой и спрятался под кроватью. Долго я там не пролежал, ибо и мать моя, и мать Вали зашли вместе в квартиру, а мне пришлось предстать перед судом. Конечно, меня наказали, конечно, я просил прощения, и, конечно, я очень сожалел о содеянном. Мы остались с Валей друзьями, и разлучила нас только война 1941–1945 годов.