Поминайте наставников ваших… Архимандрит Троице-Сергиевой Лавры Наум (Байбородин) в воспоминаниях современников - стр. 18

Бог послал нам в помощь надежных наставников, таких как священник Александр Ватолин и монах в миру Виктор Васильевич (Плешков)[7]. Пермскую епархию возглавлял в те годы архиепископ Иоасаф (Овсянников), человек святой жизни, духовный отец архимандрита Наума.

Я бесконечно благодарна тем людям, которые познакомили нас с Батюшкой. Это произошло в августе 1972 года. До окончания института оставался год. Перспективы личной жизни каждой из нас имели уже вполне определенные очертания, однако встреча с отцом Наумом все изменила. Конечно, это было неожиданно, но я до сих пор не устаю благодарить Бога за то, что Он повел нас по жизни «иным» путем.

За Богом последовали мы невозвратным желанием[8] и по окончании института по благословению Батюшки приняли иноческий постриг.

Постриг совершил архимандрит Амвросий (Иванов), у которого с Батюшкой было полное взаимопонимание. Это был один из последних Оптинских монахов, много пострадавший ради Христа, прошедший аресты и лагеря. В советские годы отец Амвросий служил в храме села Балабаново, что по Курской дороге, поэтому многие знают его как старца Амвросия Балабановского. Сейчас, насколько я знаю, готовят документы для его канонизации в лике преподобного.

Постриг совершался вечером 10 июля 1973 года. Мы тогда не догадались сопоставить день пострига с празднованием иконы Божией Матери «Троеручица», которую почитают как Игумению всех иночествующих. И это не было простым совпадением: позднее и Нине, и мне суждено было стать игумениями.

Схиархимандрит Амвросий (Иванов) из села Балабново.

Слева схимопахиня Серафима

Чин пострига стал главным событием нашей жизни. Навсегда запомнились легкость и свет в душе, когда мы, две инокини, как на крыльях летели через поля и перелески, чтобы успеть на последнюю электричку. В тот вечер к нам пришло четкое осознание того, что для мира мы умерли безвозвратно. Конечно, мы продолжали ходить на работу, лечить и любить своих больных, но при этом понимали: теперь у нас свой, монашеский путь и мы обязаны хранить в себе верность святым идеалам.

Наша жизнь словно поменяла русло. Во время отпусков мы, как правило, уезжали в монастыри – в Пюхтицы или Ригу. В России тогда не было ни одной женской обители.

Однажды Батюшка благословил нам объехать семь-восемь монастырей. Мой отпуск заканчивался, а у Нины только начинался. В нашем распоряжении была неделя. Мы взялись исполнить послушание. Ночами ехали в поездах, а днем успевали посетить один, а то и два монастыря (в Киеве – Покровский и Флоровский). Побывали в обителях Западной Украины: в Корецке, Мукачево и Золотоношах. Так и объехали семь обителей. В Москве на площади трех вокзалов мы простились. Нина поехала в Пюхтицы, а я домой – в Пермь. Получилось, что я побывала в семи монастырях, а Нина уезжала в восьмой. Вот они, «семь-восемь», – все сбылось в точности.