Поместье для брошенной жены - стр. 17
— Хочешь, чтобы я устроила скандал?
Реакция превзошла все мои ожидания. Берн, окатил меня темным, пробирающим до сердца взглядом, а после вдруг вскочил и заорал:
— Да, ифрит, тебя возьми! Да! Нормальная драконица будет драться за свою любовь, за каждую купленную ею вещичку строит поединок! Когтями свое вырвет, а ты минорная пустышка. Ни капли магии, ни капли драконьей чести!
Я сидела, окаменев, слушая всю эту грязь. Оказывается у этого дерьма нет дна, как в деревенском уличном туалете. Только новый слой.
— Ну прости, что не считаю носовые платочки, — сказала ледяным тоном. — И не делю десертные вилочки. Искренне желаю тебе пережить страстные приключения такого толка с другой супругой.
— Ты просто ревнуешь меня к Талье, — Берн с огнем в глазах наставил на меня палец. Лицо исказилось от злой радости. — Красивая, молодая, сильная драконица с графской кровью.
Эка невидаль. Моя бабка выскочила замуж за одного такого графа, точнее будущего графа, а на деле нищего виконта. До смерти потом рассказывала, что при разводе тот у нее постельную сорочку отжал. Мол, на ней фламандские кружева, хотя кружева там были самые обычные, советские. Она уезжала из Англии с потрепанным чемоданом, в которой была только одна смена белья и клетчатый плащ.
Над этой историей потешалась вся семья. Бабуля имела склонность к театрализации любых неприятностей. Даже мама смеялась, хотя виконтик приходился ей родным отцом.
— Если тебя это утешит, пусть будет ревность, — сказала со вздохом. — В качестве моего последнего слова, скажу следующее: титул и пять процентов Дафне, будущий титул и пять процентов Дану. И обоим по десять процентов артефакторики по достижению магического совершеннолетия. И, — подняла руку, останавливая разъяренного Берна. — Еще одно только слово, и я потребую пятнадцать процентов для себя. Графиня Эне, Барон Ролф подтвердят мой вклад в производство.
К счастью мозги Берну не отказали окончательно. Ему хватило ума заткнуться.
Он с размаху упал в кресло и спрятал лицо в ладонях и замычал что-то неразборчиво. Выпустил дерьмо и полегчало.
После выпрямился.
— Хорошо, Риш, будь по-твоему, — поднял на меня задумчивый и откровенно сожалеющий взгляд. — Что бы ты не думала, я люблю своих детей и любил тебя. Тебе ли не знать, как сильно. Они получат часть артефакторики, а ты столичное поместье и сто тысяч золотых сразу. И еще что тысяч через год. Сразу я не выплачу, не смогу.
Это были хорошие отступные. Достойные. Больше мне и не нужно. Но так уж вышло, что вместе с ними я получила целый набор разнокалиберного дерьма, которое тоже буду вынуждена взять с собой.