Поместье для брошенной жены - стр. 11
Свекровь открыто называла меня Пустой. Были годы, когда мы жили бок о бок и виделись едва ли не ежедневно, но всякий раз, как я приходила, она тащила меня к зеркалу. Говорила: «Смотри, лицо-то уже не такое славное, со дня на день пустышкой станешь».
Пустышкой я не стала, но привычка отслеживать внешний облик и выходить из спальни при полном параде, сохранилась.
— Вот такая у тебя мать, — сказала бесстрастно. — Другой нет.
Дафна снов открыла рот, и я упреждающе подняла руку:
— А сейчас уходи, Дафна, иначе мы поругаемся. И будем жалеть о том, что наговорили друг другу.
Губы у Дафны вжались в полоску, глаза полыхнули незнакомым желтым блеском. Она пнула дорожный сундук, и тот опрокинулся на бок, скинула стопку белья, после дернула с вешалки одно из платье, разорвав по центру грудины.
— Вейра Гроц права, ты эгоистка!
Окатила меня напоследок разъяренным взглядом и выскочила за дверь, приложив ее о притолоку со всей силы.
Я осталась одна в разрушенном священном домике, который прятал меня от мира восемнадцать лет.
Разрушенном руками моих детей и мужа.
Дорогие читатели, буду благодарна вашим комментариям и звездам! Для меня это очень важно и очень-очень приятно :)
12. 3.1 Берн
Сундук получился на редкость небольшим, я с большим ездила в путешествия. Но просто физически не могла взять с собой знакомые и любимые вещи.
Эти вещи принадлежали другой жизни. Другой мне.
Зеркальце в резной оправе из чистого золота, ночник на стеклянной подножке, халат из редкой, восточной ткани, невероятно комфортный к телу, резной кинжальчик для корреспонденции… Все было отмечено печатью просроченной любви.
Только артефакты взяла. Без артефактов жизнь одинокой беззащитной веи была полна неприятностей и тревог. Тут уж без вариантов. Любишь, не любишь, а надо взять.
За окнами занимался серый рассвет. От дома отъехало несколько богато украшенных карет и стартануло несколько кайранов со всадниками. Некоторые гости и вовсе предпочли обернуться драконами, хотя на подобных приемах это было не принято. Неловко. Хотя… Перед кем тут церемониться?
Берн, жаждущий войти в высшее общество, стерпит, а его жена — пустая кровь без статуса и семьи.
Дверь за спиной скрипнула.
Я не обернулась, узнав Берна по шагам. Но слух болезненно отслеживал, как он прошелся по комнате, остановился надолго в центре, разглядывая сундук с нехитрым содержимым.
— Теперь ты знаешь, — его голос упал тяжелым камнем в воду едва обретенного равновесия.
— Как долго? — спросила не оборачиваясь.
— Около года. Не суди строго, жена, драконы говорят, любовь не судят.