Помехи (сборник прозы) - стр. 4
Перед тем, как погулять в первый раз, Соня с отцом привезли нам мед. Двести рублей за литр. Соня робко стояла на пороге, скрестив руки, и согласилась на первую прогулку. Три дня я не мог прийти в себя. Что вы! Видели бы вы Соню! А мне всего пятнадцать!
Я бывал у Ахматчиных (именно такую фамилию носит Соня), и держал на руках ее младшую сестру Лину. Старшая ее сестра – Даша – тоже светлая. Они с Соней пошли в мать – Светлану Викторовну. А Лина – в отца. Темноглазая, темноволосая, с характером. Теперь совсем большая. Помню, как в гостях ел малину, но, как мне казалось, очень неуклюже – что-то все время падало. Общались с мамой. А потом Соня мне призналась, что я был единственным, кого отец сразу принял к себе в дом.
Вспоминается мне, как помогал Соне с математикой. Ходил к ней домой, и даже прогуливал уроки, за что, примерный отличник, получал выволочки на ковре у директора. Терпел боль, когда она начала встречаться с другим – тезкой моего отчима. А потом еще с одним, с которым в отношениях до сих пор.
Мы долгое время не общались – я уехал в Новосибирск, зажил своей жизнью. Избавлял себя от боли. Встречался с другой одноклассницей. Жил с ней. Но Соню помнил. Помнил, как смотрел на Лину и представлял себе, что такой же может быть наша с ней общая дочь. Когда-то. Лет через десять.
После мы виделись с Соней всего пару раз, когда я приезжал домой, и каждое наше расставание было для меня очень болезненным. Помню, как катил в Новосибирск в поезде и считал минуты. Поскорее бы поезд прибыл – не могу лежать наедине с собой. Образ перед глазами, и наша общая дочь. Или сын. Неважно. От любимой девушки все дети любимые – мальчики, девочки, здоровые, с недугами, умные и не очень. Они – свои. Они – не только твоя кровь, но общая. Сила, которую тебе не победить.
В ноябре семнадцатого года мы увиделись в предпоследний раз. Помню, как обнял, и отдал сверток – "Это тебе на день рождения". Затем – только переписка. Редкая, раз в полгода. А буквально месяц назад мы сидели в Челябинске, где Соня сейчас живет, в ресторане в самом центре города, и разговаривали. Мы не виделись три года. Я смотрел на нее – повзрослела, черты лица стали острее, и больше стало от отца. Но в остальном – ничего не изменилось. Вообще ничего. Характер, манеры, смех. Прошло ровно шесть лет. Человек остался человеком. Остался чем-то в правом предсердии. Что-то застряло, и останется навсегда, как пуля под сердцем, которую опаснее вынимать, чем оставить внутри. Нет, вынимать нельзя.
Забыл сказать, что имя Сония с арабского переводится как "