Полюс капитана Скотта - стр. 27
В течение ночи судно пробиралось между льдинами, и утро застало нас почти на краю открытого моря. Мы остановились, чтобы запастись водой с чистенькой бугорчатой льдины, и добыли около восьми тонн воды. Ренник сделал промеры лотом; глубина 1960 морских саженей. Трубка принесла два маленьких куска вулканической лавы с примесями обычного морского глобигеринового ила…»
Отложив дневник, капитан вдруг ощутил явную и, на первый взгляд, совершенно беспричинную тревогу. Его все еще не оставляло ощущение того, что «полярный наездник», как называл он про себя Антона, знает о его будущем нечто такое, чего не дано знать ему. «Неужели ему чудится моя гибель во льдах? – недоверчиво покачал головой Скотт. – Если что-либо и чудится, – успокоил себя капитан, – то это всего лишь полярные миражи. Всего лишь арктические миражи».
8
Как только, после очередного утреннего купания, капитан Скотт надел свитер, матрос, дежуривший в «вороньем гнезде», неожиданно крикнул:
– Вижу справа по борту вершину горы! Очень похожую на вулкан!
– Это и в самом деле вулкан, сэр, – поспешил к капитану штурман Пеннел. – Перед нами – Эребус, самая высокая из всех известных нам гор Антарктиды.
– Как далеко мы находимся от нее, лейтенант?
– Не менее ста миль, сэр. В подзорную трубу мы можем видеть её только благодаря исключительно чистому воздуху.
– И это уже Антарктида, джентльмены! – объявил Скотт. – Мы почти у цели. В каких-нибудь двадцати милях отсюда нам должен открыться мыс Крозье.
На следующее утро, все такое же солнечное, хотя и по-арктически прохладное, полярники приблизились к закованным в ледовые доспехи берегам мыса настолько, что принялись промеривать глубины. И были неприятно удивлены, что с приближением к берегу глубины эти не уменьшались, а, наоборот, увеличивались, достигая трехсот десяти – трехсот пятидесяти морских саженей, вместо приемлемых для якорной стоянки ста восьмидесяти. К тому же попутный ветер вызывал слишком большие волны, которые запросто могли уничтожить их китобойную шлюпку, уже подготовленную к спуску.
Когда к вечеру стало ясно, что высадку придется окончательно отложить, Скотт мрачно произнес:
– Ну что ж, господа полярные странники, мысом Крозье, со всеми его выгодами и красотами, придется пожертвовать. Уводите судно на восток, лейтенант Эванс, в сторону вон того Черного острова, – указал он на оголенные прибрежные скалы, резко контрастировавшие своей чернотой на фоне ослепительно-белых льдин, сгрудившихся у их подножия.
Тем временем палубы судна постепенно превращались в лабораторию под открытым небом. Аткинсон и Пеннел тут же принялись чертить план медленно проплывавшего мимо ледового барьера, доводя его до восточной оконечности мыса Крозье; Симпсон, как всегда, усердно возился со своими метеорологическими приборами, а Понтинг метался по палубе, хватаясь то за фотоаппарат, то за кинокамеру.