Полынь – трава горькая - стр. 4

– Ах ты, щенок, – мужчина протянул руку и схватил Ваську за ворот рубашки.

– Папа, папа, – закричал за оградой сынишка.

Васька извернулся, и что было сил, ударил противника в пах. Мужчина, охнув, присел на корточки, выпуская ворот рубашки.

– А это тебе за щенка, – Васька ударил с разворотом ногой в лицо.

Мужчина упал на землю, обливаясь кровью. Васька стал яростно пинать его ногами. К нему подскочили дружки, и возбуждённо покрикивая, избивали уже не двигающегося мужчину.

– Папа, папа. Не бейте папу, – подбежал к ним мальчик.

– Тебе папа нужен? – вскричал опьянённый дракой Васька, и, не сдерживаясь, ударил мальчика по голове. Тот, хрипнув, упал на землю, задёргался и затих.

– Сматываться надо, – сдавленно проговорил Санёк, в ужасе смотря на неподвижно лежащие тела, и попятился к выходу.

Витёк, оцепенело уставившийся на тело затихшего мальчика, вдруг закричал и, что было сил, бросился к калитке. За ним Санёк. Отталкивая друг друга, они с трудом протиснулись в калитку, побежали по аллее.

Васька ещё несколько секунд смотрел на дело свой рук, затравленно оглянулся по сторонам, и побежал напрямую, через заборы…

Солнце продолжало бесстрастно изливать на землю очередную порцию августовского зноя. Наливались спелостью помидоры, ягоды. На отдельных участках копошились над грядками дачники, увлечённые своей работой, равнодушные ко всему, что не касается их дачных участков…

1987 год.

Моей матери посвящается.

1949 год.

По небу ползли тяжёлые свинцовые тучи. Порывы холодного ветра волнами пробегали по пшеничному полю, разнося запахи земли, хлеба и полыни.

У дороги стояли двое мужчин. Оба в брезентовых плащах, в кепках.

– Как думаешь, комиссар, – проговорил один из них, что повыше ростом, – хлеб сдадим?

– Не знаю, Иван, не знаю, – вздохнул второй. – Сам видишь, хлеб на корню гниёт. Поля полынью поросли.

– Да-а. На быках, да на бабах далеко не уедешь.

Председатель колхоза Иван Тимофеевич достал папиросу, закурил.

– Холодновато, – пыхнул он дымом.

– Осень ранняя, – парторг глубже засунул руки в карманы плаща.

– Эх, нам бы ещё пару недель погоды. Может, и успели бы хлеб убрать, – председатель глубоко затянулся дымом. – Придётся сдавать весь хлеб, – проговорил он, выпуская дым.

– И семенной?

– И семенной.

– А людям что скажешь, – парторг угрюмо посмотрел на председателя. – И чем за трудодни рассчитаешься?

Председатель окутался папиросным дымом.

– Разрешим дрова рубить в ближнем лесу. Да и горох ещё остался.

– И разрешить оставшуюся на полях картошку собирать. Все равно ведь сгниёт.