Полынь. Семинарист - стр. 32
ОченьПрекрасная грациозно встала, широко покачивая бедрами, не торопясь приблизилась к Крису, и наибархатнейшим голосом многозначительно проворковала:
– Елена ОченьПрекрасная – при этом протянув к лицу Криса для поцелуя руку и несколько раз взмахнула ресницами.
Крис посмотрел на руку, потом перевел взгляд на лицо девушки и заорал:
– Смиииирна!
Я подпрыгнул из сидячего положения и приземлился уже в позе «смирно». Лена замерла с вытаращенными глазами и вытянутой вперед и вверх рукой, приняв стойку мальчика из гитлерюгенд приветствующего командира.
В романе Жюля Верна «Дети капитана Гранта», запомнилась фраза «Лошади, с видимым отвращением жевали водоросли и сухой тростник». Прочитав у классика эту фразу, я подумал, насколько же лошадь должна быть недовольна, чтобы даже человек увидел на ее морде отвращение.
Крис обошел Лену по кругу, рассматривая ее сверху донизу, и лицо его выражало такое разочарование новобранцем, что даже его лошадь все поняла и смотрела на девушку не одобрительно.
ОченьПрекрасная очень осторожно стала опускать руку, причем сначала согнула руку в локте, потом опустила руку вниз, и затем аккуратно распрямила локоть, и приняла стойку «Смирно» еще больше выпятив грудь.
– Так доходяги, отсюда и до обеда бегом марш, – опять заорал Крис и пинком придал Лене направление движения.
Лена помчалась в указанном ногой командира направлении. Я не стал дожидаться его внимания, и тоже потрусил вслед за девушкой, правда, в отличие от нее, пытаясь беречь силы. Крис побежал рядом со мной.
Через минуту бега, я выдохся. Причем ощущения были ни как в жизни, когда ты устаешь, задыхаешься, но усилием воли можешь заставить себя еще бежать. В игре усталость наваливалась разом, и персонаж переходил на шаг. От силы воли игрока здесь ничего не зависело.
Крис остановил меня пинком под дых и заорал прямо мне в лицо:
– Кому сказано бегом!!!!
Его разъяренное лицо заслонило собой все видимое пространство. Птицы смолкли, все смолкло. Я перестал ощущать вообще что-либо, не стало рук, ног, сбитого дыхания. Осталось только безумно искаженное лицо Криса и его громовой голос:
– Бегом марш!
И я побежал. Не чувствуя ничего, понимал, что бегу, что дыхание мое идет в разнос, что бежать в таком состоянии невозможно, что я должен прямо сейчас остановиться или умереть. Но не останавливался и не умирал. Бежал. Бежал так, как не бегал, когда от этого зависела моя жизнь, бежал так, как бежал, когда от моего донесения зависела жизнь моих товарищей. В какой-то момент выносливость падала в ноль, но за мгновение до того, как я останавливался все поле моего зрения застилало лицо Криса, орущее: