Полуночное солнце - стр. 22
Бен начал паниковать, потому что все это мало что значило для него.
– Но ведь у некоторых умерших людей на Земле нет никого, кто мог бы за них помолиться.
Святой отец сверкнул зубами, улыбнувшись тетушке Бена.
– Сообразительный парень. Прекрасно, что вы ведете его к вере! – Обратившись к Бену, он добавил: – Вот потому-то мы и молимся за все души в Чистилище, а не только за те, которые принадлежат нашим родным.
– Теперь тебе легче, Бен? – спросила тетушка таким тоном, словно он ободрал коленку. – Ты теперь знаешь, где твоя мама и все остальные, и ты знаешь, что помогаешь им.
Ничего подобного он не знал. Нельзя же, чтобы в Чистилище было больше душ, чем звезд на небе, но ведь мистер О’Тул сказал как-то на собрании школы, что из-за одного-единственного не упомянутого на исповеди греха придется остаться в Чистилище до конца времен. Если твои молитвы помогают даже тем покойникам, о которых ты понятия не имеешь, какой смысл молиться за своих отдельно? А если, молясь за своих поименно, ты сокращаешь их срок пребывания в Чистилище, это же совершенно несправедливо по отношению к тем, за кого некому молиться поименно. Подобное устройство поразило его своей неразумностью вплоть до полной бессмысленности, и это его ужаснуло.
Святой отец подался к нему почти доверительно.
– Наверное, ты пытаешься понять, ради чего столько страданий. Я угадал? Такой сообразительный мальчик, конечно, пытается. Так вот, Бен: что бы ни случилось с нами в этой жизни и после, какими тяжким ни казались бы испытания, как думаешь, встреча с Богом стоит того?
– Я не знаю.
– Я хочу сказать, если бы нам пришлось страдать, заслуживая награду, разве возможность целую вечность созерцать Бога не была бы наградой, превосходящей все мыслимые?
– Наверное, да.
Священник распрямился на стуле.
– Полагаю, пока что достаточно, мисс Тейт. Нашему молодому человеку будет о чем поразмыслить. Если все это покажется тебе слишком сложным, Бен, не стесняйся задавать вопросы. О, что тут у нас для хорошего мальчика? Похоже, это стакан молока.
Бен вежливо поблагодарил экономку священника и сосредоточился на молоке. Вопросов у него было хоть отбавляй, но он понимал, что ответы найдет не здесь. Должно быть, святой отец ошибается, он ведь сам сказал, что не знает намерений Бога. А если и церковь ошибается насчет смерти и того, что ждет после? Бен обдумал все это, и ему показалось, что отец Флинн еще больше отдалил его от его родных, отправив его семью еще дальше в неизведанную темноту.
В тот вечер Бен молился за них горячее обычного – про себя, чтобы не услышала тетя. Он молился сначала перед фотографией, а потом – лежа под одеялом, пока не уснул. Он то и дело представлял их себе в Чистилище, голых, извивающихся, словно насекомые, брошенные на раскаленные угли, и неспособных даже умереть. Он стискивал пальцы молитвенно сложенных рук, словно боль в них могла успокоить боль во всем теле, и молился так горячо, что переставал понимать слова. Когда видение наконец отступило, осталась только холодная темнота, которая как будто обещала успокоение.