Полукровка - стр. 3
Если во всем этом и было что-то необычное, то никто этого не заметил.
Ночью опять завывала сирена. Мерзко, на одной ноте. Словно кругом война и совсем рядом бомбежка. Володя спал плохо. Снилась всякая ерунда, а на грани сна и яви выло и выло. Потому, когда в семь утра заверещал будильник, встал сразу, но с больной головой.
Умылся и оделся на автопилоте. Пока чистил зубы и брился, в зеркале копировала каждое движение симпатичная, хоть и невыспавшаяся физиономия. Карие глаза, вьющиеся каштановые волосы, которым завидовали девчонки в университете, правильные черты лица. Стройная крепкая фигура, широкие плечи – несколько лет занятий спортом не прошли даром.
Поход в ванную комнату бодрости не прибавил. Утро вообще всегда было сонным и проходило «на автомате». Володя вставал в полудреме, одевался, собирался. Иногда выныривал из дремотного состояния за завтраком, когда папе или маме приходило в голову пообщаться с ним.
На кухне стоял пряный дух. Мама жарила яичницу с помидорами и луком. Помимо привычных ингредиентов она добавляла туда хитрую смесь приправ, отчего студенческое блюдо приобретало пикантный вкус.
Папа читал какую-то распечатку, усиленно размешивая в чашке сахар, который, наверное, давно растворился. Сколько Володя помнил, отец всегда садился за стол с пачкой исписанной или оттарабаненной на машинке бумаги. Позже эти пачки сменились принтерными распечатками. Только суть не менялась. Папа всегда сидел с карандашом над своей ли, чужой ли статьей, диссертацией, курсовой, дипломной или еще какой работой. Причем эта околоисторическая околонаучная писанина имела весьма взрывоопасный характер, она намертво разрушала связь папы с внешним миром.
– Доброе утро, – улыбнулась мама от плиты.
Папа не пошевелился, если не считать руки, скребущей ложечкой по донышку чашки.
– Доброе. – Володя сел к столу и принялся уминать заботливо подставленную яичницу. Сегодня завтрак проходил в тишине. Папа был занят, Володя пребывал в состоянии полудремы, а мама, видимо, решила не беспокоить обоих.
И вдруг отец оставил в покое ложку, бросил распечатку на стол и вбуравился пальцами в виски.
– Черт знает что такое! – проворчал он. – Одни кретины придумывают сложные темы, другие берут их в разработку для курсовой. А всплески маразма читает потом Игорь Анатольевич.
– Не сердись, Игорь Анатольевич, – подмигнул папе Володя. – Лучше кофе выпей, а то остынет.
Папа поглядел на него так, будто только теперь заметил присутствие сына на кухне. Осушил чашку и снова уткнулся в чужую курсовую.
Сборы были недолгими. Хотя по утрам Володе смертельно хотелось спать, дом он покидал всегда быстро. Десять минут на завтрак, три на то, чтобы побросать вещи, обуться и, накинув куртку, выскочить на лестницу.