Полубрат - стр. 35
Пра захлопнула дверь перед его носом и не ушла, пока не услышала, что он захромал вниз по лестнице, громко сам с собою разговаривая. А если Банг начинал такой диалог, речь всегда заходила о тройном прыжке и о рекордах, которые он наверняка бы установил, когда б не травмы, козни и судьба-злодейка, и по ходу этих разбирательств Банг обычно распалял себя не на шутку. Пра бегом засеменила к Вере, села рядом, провела гребнем по сухим волосам и снова открыла шею, такую тонкую, что старуха едва не заплакала. Она попробовала засмеяться. – Ну мужики! На все про все у них дежурный костюм. Что свадьба, что похороны, мир или война, на них один и тот же заношенный костюм! За исключением Вильхельма, конечно. Он вообще никогда костюмов не носил. Я рассказывала тебе о последней ночи, которую он провел у меня? Наверняка рассказывала, но все равно послушай. Я впустила его, хотя, конечно, заперла дверь на три ключа и прочее. Он уплывал на следующий день, на пароходе «Антарктида». Мне исполнилось столько лет, сколько тебе, и крови у меня бывали такие, что я думала: умру, сердце обескровится, и все. И вот он пробрался ко мне через все запоры, которые, может, я и нескладно заперла, как узнать? Он лег ко мне, и кровь остановилась. Это был наш с ним первый и последний раз. Первый и последний, Вера.
Старуха замолчала и отпустила Верины волосы. Метка не от ногтя. Похоже на укус, на синие отпечатки чьих-то зубов. Она похолодела, мороз по коже. – Детонька моя, – прошептала Пра, – что случилось на чердаке? Кто-то плохо поступил с тобой? – Вера уткнулась головой ей в колени и тихо заплакала, она плакала, пока не кончились слезы, это был весь ее ответ, содрогающееся от плача тело. А Пра гладила ее и чувствовала, как в ней разгорается ярость, та ярость, что суть оборотная сторона горя, горя, которого она хватила с лихвой, она ведь жила на одном горе, только горе заставляло трепыхаться ее сердце. Но теперь к нему добавилась ярость. Гладя Веру по щеке, старуха думала, что, если кто-то позволил себе поднять руку на ее Веру, она сживет его со свету. – Ну, ну, – курлыкала она. – Все пройдет. Все остается позади. Даже мировая война. Пойду-ка я схожу на чердак, принесу наши вещи.
Вера стиснула ее руку. – Ничего опасного, – сказала Пра. – Темноты я давно не боюсь. А то иначе мы не отвяжемся от этого педеля. – Верина рука скользнула на колени. – Ты не хочешь со мной сходить? Нет, не можешь? – Вера сидела, глаза беспокойно дергались, никуда не глядя. – И не надо. Я одна. Принесу тебе Болеттино платье. Не забудь, мы собирались сфотографироваться.