Полторы унции бога - стр. 7
Мы с Дэни вместе вот уже пятый год, потому что я умею её смешить, даже говоря совершенно серьёзно, и ещё умею молчать, когда нам обоим нужна тишина.
Четыре месяца назад я купил эту квартиру. Когда мы переехали, Дэни перво-наперво учинила скандал. Она сочла недостаточным то, что мы есть друг у друга, а также то, что отныне нам не нужно платить за съёмное жильё, и разрыдалась, потому что наш съёмный дом ушёл в небытие. Он был общей, скрепляющей, основополагающей проблемой, о которой можно было вместе страдать и сокрушаться, как несправедлив мир, вместе лелеять мечты, вместе строить планы и верить, что однажды всё плохое канет в прошлом. И всё же моя квартира в глазах Дэни являлась лишь моей квартирой. Отчасти такое понимание имело место быть. Дэни умела прекрасно тратить деньги — у неё имелся бесспорный талант, однако зарабатывать у неё получалось заметно хуже. И я её не винил. У неё имелись иные превосходные черты: перламутровая улыбка, итальянские ругательства, которыми она владела в совершенстве, лёгкость, с какой она впрыгивала в платье и выпрыгивала из него же, родинки, начертавшие звёздную карту по всему её телу, задор в общении с незнакомцами — все они продавали душу дьяволу, едва вступая с ней в диалог, лишь за одно право говорить с ней. Дэни не умела скрывать чувства, безыскусно врала, готовила лучшую пасту, не желала унывать и не давала мне опуститься до этого. Она перенимала моё настроение, сердилась, если я сержусь, отнимала у меня конфеты, чтобы съесть самой. Любила меня безденежным и при деньгах, таскала мои рубашки, проклинала моих неприятелей, обижалась по пустякам, в ресторане первым пробовала моё блюдо, а не своё. И самое замечательное — она бросила Италию, чтобы впервые заглянуть мне в глаза. Всё это являло собой её лучшую характеристику, но не делало Дэни идеальной женщиной. Переезд стал для неё огромной радостью и крахом. Лишь сейчас она чуть успокоилась, приняла, дала нам обоим передышку, чтобы осознать себя в новых обстоятельствах. Однако в первый вечер в новой квартире её прорвало.
Дэни выбежала из квартиры без ключей, без денег, без телефона. Я не спешил за ней вслед первых тридцать минут. Затем разнервничался: как она войдёт, если захочет вернуться? Как она свяжется со мной, если ей понадобится помощь? Что она будет делать без гроша в кармане?
— Я не просила меня искать, — высказалась Дэни, когда я уже вернул её домой.
Она сидела под подъездом на лавочке и безудержно страдала. Стояла ночь. Дэни говорила, что тут по ночам боязно из-за большого количества приезжих.