Полный газ - стр. 59
Я получил работу в магазине поношенной одежды. Ходил на свидания. Чувствовал себя в безопасности и иногда даже испытывал покой и довольство. Почти нормальная жизнь. Я стал встречаться с женщиной старше себя, воспитательницей в детском садике, с ранней сединой и сухим мужским смехом. Однажды вечером мы сидели с ней за чаем и кофейным тортом; я потерял счет времени, и когда мы вышли, небо уже окрасилось закатным багрянцем. Пес был там. Он возник на границе парка; стоял и пялился на меня, из его открытой пасти стекала слюна. Моя подруга тоже увидела пса, сжала мою руку и спросила: «Что за чертовщина?» Я выдернул руку и нырнул обратно в кафе – с истошным криком «вызовите полицию!» и воплями, что сейчас умру.
Мне снова пришлось лечь в больницу. Три месяца в отделении, курс электрошоковой терапии. Кто-то прислал мне туда почтовую открытку с видом на пирс в Кейп-Магги и на «Дикую охоту». В письме отсутствовала записка, сама же открытка и была сообщением.
Никогда не думал, что эти создания будут преследовать меня по всей стране. Им потребовалось два месяца, чтобы меня выследить.
В самом начале нового века я поступил в Лондонский университет и перебрался в Великобританию изучать городское планирование. А после выпуска там и обосновался.
Я не написал ни единой пьесы, ни стихотворения. Мой литературный выхлоп ограничился несколькими статьями для технических журналов и был посвящен проблеме городских переносчиков заразы: голубей, крыс, енотов. Меня иногда шутливо называют «наш Живодер». Я специализируюсь на удалении малейших следов животного мира из упорядоченных, созданных из стекла и хрома мегаполисов.
Подобное прозвище не сказать чтобы вызывало романтический интерес окружающих; к тому же и мои личные монстры: панические атаки, глубокий страх темноты – держали меня практически в изоляции. Я никогда не женился. Не имел детей. У меня были приятели, да, но не друзья. Вся дружба образовывалась в пабах и там же и оставалась – и через несколько часов я убредал домой, в безопасную берлогу на четвертом этаже, за прочно запертую дверь, к своим книгам.
Тех лошадей я здесь не видел. Рациональная часть моего сознания утверждала: как бы велика ни была их сила, им не пересечь тысячи миль океана. Тут я в безопасности – от них.
А в прошлом году меня послали на конференцию по городскому планированию, как раз в Брайтон. Днем мне предстояло выступить с докладом по японскому хрущику и его опасности для паркового хозяйства городов. Пока такси не подвезло меня к крыльцу, я и не догадывался, что отель расположен прямо напротив того знаменитого пирса, с его большой каруселью и мелодиями шарманки: ветер разносил их по всему берегу. Я читал доклад с испариной на лбу и спазмами в животе, мечтая сразу после выступления укрыться в номере. Даже здесь, в отеле, слышалась та музыка, и ее тягучими вкрадчивыми переливами был заполнен весь огромный вестибюль. Я не мог вернуться в Лондон: на следующее утро мне предстояло участвовать в пленарном заседании, – но мог сбежать из отеля хотя бы на какое-то время.