Полное собрание сочинений. Том 20. Золотые закаты - стр. 8
В обычное время щука хватает все, что под руку попадает, в первую очередь, конечно, рыбу, подкарауливая ее в засаде. Но ловят щуки также лягушек, линялых раков, водяных крыс, зазевавшихся на мелководье куличков. Большая щука может проглотить утку. Описан случай, как «крокодилица» схватила за лапу гуся и пыталась его утопить. (Именно так охотятся крокодилы.)
По размерам щуки в российских водах уступают только сомам, но встречаются чаще. Щука – рыба обычная. Спокойные тихие реки, озера, речные старицы, большие пруды – вот щучья стихия. Промысловой рыбой щука не является. Но эта желанная рыба для рыболовов-спортсменов, и по этой причине ее даже кое-где специально разводят, инкубируя икру на искусственных нерестилищах.
Пищевые достоинства рыбы средние. Донские казаки раньше щуками брезговали – «лягушатница»! Древние римляне тоже эту рыбу не считали съедобной. Англичане же в Средние века ценили щук выше лососей, а у евреев это почти национальное блюдо.
Теперь посмотрите на снимок. Сколько весит, по-вашему, это чудище? Всего четырнадцать килограммов. (Легко представить, насколько близится к облику крокодила трехпудовая щука.) Эту красавицу за неделю до моего приезда в Борок сетью поймал ихтиолог Николай Михайлович Зеленецкий. (Каждый год весною ведутся контрольные выловы рыб, идущих на нерест.) У этой щуки взяли трехлитровую банку икры. Ко дню беседы о щуках икра уже просолилась, и мы могли оценить ее вкус.
• Фото из архива В. Пескова. 12 мая 1996 г.
Маленькие тайны большого двора
Мы еще сидели у телевизора, когда прокричал первый петух. «Двенадцать…» – сказал хозяин. Я поглядел на часы, было три минуты первого, и я подумал о неплохом чувстве времени у этой самой распространенной в мире птицы. Будильник у Николая Иваныча – электронный, показывает цифры, женским голосом называет время и в заключенье кричит петухом. Но разбудил нас не этот хитроумный приборчик. Петухи! Близко к рассвету началась перекличка. Один петух кричал голосом нестарого дьякона, другой слывет тут Шаляпиным, третий кричал, как с похмелья, у четвертого голосище походил на треснутый репродуктор. Я сунул голову под подушку, а Николай Иваныч прошлепал к умывальнику и тут же пошел кормить и поить «возвестителей дня».
Зимой во дворе было примерно две сотни голов разной птицы: куры, гуси, утки, индюшки, цесарки, павлины, перепелки, фазаны. В мае численность взрывом увеличилась в десять раз. Двор пищит, крякает, квохчет, гогочет, не смущаясь дневным светилом, орут петухи, мяукают павлины.
С зари до зари Николай Иваныч живет в ритме перпетуум-мобиле: кормит, поит, сортирует, согревает, проверяет кладки в гнездах и инкубаторах. И каждый день на белый свет из яиц проклевываются все новые желтенькие существа. Гусята почти сразу семейными группами идут на лужок к пруду, а тем, что вылупились в инкубаторе, Николай Иваныч заменяет наседку: кому – красную лампу для обогрева, кому – водички, кому – травки зеленой. Недомоганье надо не проглядеть, от кошек, хорька и ворон уберечь. «Май – горячее время. И впрямь «портупей-мобиле», – улыбается Николай Иваныч, присаживаясь на табуретку. Нажимает кнопку часов. «Двадцать три…» – говорит женский голос, сопровождаемый пением электронного петуха. Майский денек окончен.