Полное собрание рассказов в одном томе - стр. 119
На минуту притихли было; Степана целиком захватило чувство содеянного добра и любви к людям. Он заметно хмелел.
пел Степан.
Песня не понравилась – не оценили чувства раскаявшейся грешницы, не тронуло оно их…
– Блатная! – с восторгом пояснил тот самый простодушный парень, который считал, что в тюрьме – сплошное жулье. – Тихо вы!
– Чо же, сынок, баб-то много сидят? – спросила мать с другого конца стола.
– Хватает.
И возник оживленный разговор о том, что, наверно, бабам-то там не сладко.
– И вить дети небось пооставались.
– Детей – в приюты…
– А я бы баб не сажал! – сурово сказал один изрядно подпивший мужичок. – Я бы им подолы на голову – и ремнем!
– Не поможет, – заспорил с ним Ермолай. – Если ты ее выпорол – так? – она только злей станет. Я свою смолоду поучил раза два вожжами – она мне со зла немую девку принесла.
Кто-то поднял песню. Свою. Родную.
Песню подхватили. Заголосили вразнобой, а потом стали помаленьку выравниваться.
Увлеклись песней – пели с чувством, нахмурившись, глядя в стол перед собой.
Степан крепко припечатал кулак в столешницу.
– Ты меня не любишь, не жалеешь! – сказал он громко. – Я вас всех уважаю, черти драные! Я сильно без вас соскучился.
У порога, в табачном дыму, всхлипнула гармонь – кто-то предусмотрительный смотался за гармонистом. Взревели… Песня погибла. Вылезали из-за стола и норовили сразу попасть в ритм «подгорной». Старались покрепче дать ногой в половицу.
Бабы образовали круг и пошли с припевом. И немая пошла и помахивала над головой платочком. На нее показывали пальцем, смеялись… И она тоже смеялась – она была счастлива.
– Верка! Ве-ерк! – кричал изрядно подпивший мужичок. – Ты уж тогда спой, ты спой, чо же так ходить-то! – Никто его не слышал, и он сам смеялся своей шутке – просто закатывался.
Мать Степана рассказывала какой-то пожилой бабе:
– Кэ-эк она на меня навалится, матушка, у меня аж в грудях сперло. Я насилу-насилу вот так голову-то приподняла да спрашиваю: «К худу или к добру?» А она мне в самое ухо дунула: «К добру!»
Пожилая баба покачала головой:
– К добру?
– К добру, к добру. Ясно так сказала: к добру, говорит.
– Упредила.