Полночный прилив - стр. 60

– Посмотри на тела вокруг, Пернатая Ведьма. Это она их зарезала.

– Они мертвы уже давно.

– Да, но они ходили. Посмотри на эту борозду – один из них волок меня, вот след. А вот следы копыт ее коня.

Но она, не отводя взгляда, смотрела на Удинааса.

– Это мир твоих собственных фантазий. Твой ум захвачен фальшивыми видениями.

– Брось плитки.

– Нет.

– Пернатая Ведьма, кровь вивала жива. Эта кровь связывает нас с тисте эдур.

– Невозможно. Вивалы – порождение элейнтов, отпрыски драконов, и даже драконы ими не управляют. Они из Обители, но злобной.

– Я видел Белого Ворона. На берегу. Об этом я и хотел сказать тебе и спешил, чтобы успеть до того, как ты метнешь плитки. Я пытался прогнать его, а он только посмеялся надо мной. Когда на тебя напали, я думал, это Белый Ворон. Как ты не понимаешь? Белый, как лицо Менандор, Рассвета. Вот что Опоры показывали нам.

– Я не поддамся твоему безумию, должник.

– Ты просила меня солгать Урут и другим эдур. Я сделал, как ты сказала, Пернатая Ведьма.

– Но теперь тобой завладел вивал. И скоро убьет тебя – даже эдур ничего не смогут поделать. Поняв, что ты в самом деле отравлен, они вырвут твое сердце.

– Ты боишься, что я превращусь в вивала? Это моя судьба?

Она покачала головой.

– Болезнь атакует твой разум. Отравляет чистую кровь твоих мыслей.

– Ты в самом деле здесь, Пернатая Ведьма? В моем сне?

Ее очертания стали прозрачными, зыбкими, и их, словно песок, унес ветер.

Удинаас вновь остался один.

Я никогда не проснусь?

Почувствовав движение в небе, он повернул голову вправо.

Драконы. Десятки драконов в воздушных потоках над мутным горизонтом. Вокруг сновали, как мошкара, вивалы.

И тут Удинаас кое-что понял.

Они летят воевать.

Тело покрывали листья морока. В последующие дни листья начнут гнить, янтарный воск пойдет синеватыми пятнами, и одетое в монеты тело превратится в смутную фигуру, будто закованную в лед.

Тень в воске, замкнувшая воина бенедов навечно. Прибежище для блуждающих теней внутри пустого ствола.

Трулл стоял у трупа. Ствол черного дерева еще готовили в неосвещенном здании рядом с цитаделью. Живое дерево сопротивлялось рукам, которые хотели его преобразовать. Но оно любило смерть, и его можно было уговорить.

Из деревни донесся отдаленный плач – голоса возносились в последней молитве сумеречной Дочери. До наступления ночи остались мгновения. Наступали пустые часы, когда даже саму веру следовало сдержать. Ночь принадлежит Предателю. Он пытался убить Отца Тень в момент высшего торжества и почти преуспел.

Любые серьезные разговоры в это время были запрещены. Во тьме крадется обман, бурлит невидимая жизнь, которую можно вдохнуть – и заразиться.