Полночный прилив - стр. 31
Нереки уничтожены, выкарабкаться из ямы им уже не суждено. Их родная земля превратилась в запущенное кладбище, а города летери предлагали только долги и уничтожение. Никто им не сочувствовал. Образ жизни летери суров, но правилен, это путь цивилизации. Доказательством служило процветание – там, где идущие другими путями оступались или оставались слабыми и нуждались в поддержке.
Ледяной ветер больше не кусал Сэрен Педак. Тепло камня разлилось по телу. Прикрыв глаза, она уперлась лбом в гостеприимную поверхность.
Кто там движется? Это вправду предки эдур, как утверждают хироты? Если так, почему они видят не лучше самой Сэрен? Неясные тени, снующие туда-сюда, потерянные, словно дети нереков в умирающих деревнях.
Она была верна своим, пусть и неприятным, убеждениям. Они – стражи тщетности. Аквиторы абсурда. Отражения нас самих, навеки запертые в бессмысленных повторениях. И всегда расплывчатые, ведь большего мы не можем достичь, глядя на себя, на свою жизнь. Ощущения, память, опыт – зловонная почва, в которой укореняются мысли. Бледные цветы под безжизненным небом.
Если бы она могла, то нырнула бы в эту каменную стену. Бесконечно бродить среди бесформенных теней, вероятно, то и дело оглядываться и не видеть чахлых деревьев, мха, лишайника и прохожих… Нет, видеть только ветер. Один только завывающий ветер.
Она услышала его шаги задолго до того, как он вышел в дрожащий круг света от костра. Его поступь насторожила и нереков, сгрудившихся под драными шкурами полукругом на краю освещенного пространства, – они быстро поднялись и потекли навстречу твердым шагам.
Сэрен Педак продолжала смотреть на огонь – беспечную трату дров, согревавшую Бурука Бледного, пока он напивался, мешая вино с белым нектаром; она старалась унять тик в углу рта, непрошеную и неприятную ироническую усмешку, выражавшую горькое веселье по поводу близящегося соединения разбитых сердец.
Бурук Бледный вез с собой секретные инструкции – занимавший целый свиток список поручений от других торговцев, спекулянтов и чиновников; и даже, похоже, от самого Королевского Двора. И что бы ни подразумевали эти инструкции, их содержание убивало Бурука. Вино он всегда любил, но без добавления обольстительного разрушителя – белого нектара. Только в этом путешествии он начал использовать новое топливо для угасающей души; в этом топливе он готов был утонуть, как в глубинах залива Предела.
Еще четыре года. Наверное.
Нереки обступили пришедшего, десятки голосов сплелись в суеверном бормотании, словно прихожане молили особо привередливого бога. Он пытался, выдавая лишь глазами, как неприятны ему бесконечные объятия, сказать каждому что-то – что-нибудь, что не сочли бы благословением. Он хотел сказать, что вовсе не достоин такого почитания. Он хотел сказать, что сам – сплошная неудача, как и они сами. Все они потеряны в этом мире с ледяным сердцем. Он хотел сказать… но Халл Беддикт ничего не говорил. По крайней мере, ничего столь отважно беззащитного…