Полночные близнецы - стр. 41
Это достаточная мотивация для любой уважающей себя сестры. Я кладу на стену обе руки, вытягиваясь как можно выше. «Думай об этом как о скалолазании, говорю я себе. – Так тренируются дети в Олимпик-парке». Поскольку я могу уцепиться пальцами за эти струны света, особой разницы нет. Убедившись, что держусь как следует, я отрываю ноги от пола и прижимаю их к стене.
Мир накреняется.
Я уже не карабкаюсь по стене. Я стою на четвереньках, и мне кажется, что меня вот-вот вырвет, – но стена уже не стена, это пол. Дрожа, я поднимаюсь на ноги, ожидая, что в любой момент рухну вниз. Все законы физики, какие только я могу припомнить – надо сказать, их немного, – твердят, что это невозможно. Однако я здесь, стою, выпрямившись, на мягком ковре света, а толпа, которой следовало бы быть подо мной, оказывается сбоку. Это они на стене, а не я. Впереди я различаю тень лорда Элленби, он наблюдает за мной.
Рамеш и Рейчел хлопают в ладоши, и тут же все разражаются криками.
– Дай нам руку! – говорит кто-то.
Незнакомый человек по собственной воле просит моей помощи. Ночь становится все более странной и таинственной. Я тащу его вверх – или вбок, точно не знаю. Он неуверенно хлопается о стену, но справляется, меняя положение с горизонтального на вертикальное – или вертикальное на горизонтальное? – куда более ловко, чем я.
Чтобы избежать дальнейших взаимодействий, я иду вперед. Мне нравится думать, что я выгляжу уверенно, но свет похож на песок, он наползает на мои ноги, когда я пытаюсь прибавить шагу. Наконец я вываливаюсь из туннеля на солнечный свет. Невысокая трава расстилается под небом, пестрящим обрывками облаков. Низкий земляной вал плавно изгибается вокруг меня.
– Ну ни хрена себе, – присвистывает Рамеш, возникая позади меня.
И хотя я не представляю, кто вообще в мире до сих пор пользуется этим выражением, я все же поворачиваюсь, чтобы увидеть, на что он смотрит.
Насыпь, как я вижу теперь, образует круг. В его центре из травы поднимаются глыбы мрамора. Наверху они соединяются плитами поменьше, образуя ряды арок, которые смотрят друг на друга, как военные командиры на тайном совещании. Острые края камней выглядят еще более неприступными в безжалостном солнечном свете.
Конечно, я уже видела это прежде. На фотографиях, почтовых открытках, в Интернете. Стоунхендж. Только здесь это не древний осыпающийся монумент. Каждый кусок камня сияет белизной, каждый угол четкий и ясный. Возможно, именно так и должен был выглядеть Стоунхендж, когда его только что построили.
Я отхожу в сторону от толпы, теперь уже хлынувшей из светового туннеля, мне очень хочется поближе увидеть это чудо. Я не понимаю, почему в Аннуне он такой новый, хотя в нашем мире ему тысячи лет. Но когда я приближаюсь к монументу, то замечаю, что он не такой уж гладкий. Вообще-то, я даже не уверена, что он построен из камня. Может, это галька? Или ракушки? Я, возможно, не люблю, когда ко мне прикасаются люди, но если дело касается искусства… Я провожу по поверхности ладонью. И тут мой мозг решает загадку, определяет, что именно он видит, и я с коротким вскриком отступаю назад.