Полночное солнце - стр. 8
– Уже десять. Может, Морган составит тебе компанию? Или поиграешь здесь, для меня?
Выступать перед своим самым большим фанатом – это, конечно, здорово. Какую бы песню я ни спела, реакция одна и та же: «В жизни ничего подобного не слышал!» Или: «Первая строчка хит-парада!» Но мне хочется иметь больше одного слушателя, и желательно, чтобы аудитория не была заранее убеждена в том, что я новая Тейлор Свифт, только намного лучше. А еще я, честно говоря, с удовольствием отдохнула бы от дома и от самого папы, хотя понимаю, на какие жертвы он ради меня идет, и ценю это. Я люблю его так же сильно, как он меня. Просто жить в четырех стенах тяжело, и мне надо снять напряжение.
ПК научила меня быть терпеливой, и я знаю, что идти напролом нельзя: с папой эта тактика не прокатит. Зато на него действуют хорошо продуманные логические аргументы.
– Морган сейчас с родителями, – отвечаю я таким милым тоном, на какой только способна. – Играть для тебя я обожаю, но мне же надо расширять аудиторию! А то на моей страничке всего три «лайка»: твой, доктора Флеминг и Морган. Пора и еще кому-нибудь меня увидеть. И это ведь не по-американски – отказывать человеку, окончившему школу, в свободе передвижения!
Отец молчит. Колеблется. Сейчас возьмет ключи и скажет, что только довезет меня до станции. А потом начнется: «Ну дай я послушаю всего одну песню…» Так он и будет торчать все время рядом. Нужно как-то предотвратить такое развитие событий.
– Там будет Фред, он за мной присмотрит, – продолжаю я. – К тому же, если тебе не хотелось, чтобы я играла, зачем ты подарил мне такую прекрасную гитару в таком роскошном футляре? Он как будто специально создан для четвертаков и долларовых бумажек, которые в него полетят!
Отец хмурится. Ясное дело: хочет меня защитить. Даже чуть перегибает со своей опекой. И я знаю, я понимаю почему. Тем не менее он иногда меня бесит. Терпеть не могу, когда на меня смотрят как на хрупкое существо, которое может упасть замертво, едва выйдет из дому. Слава богу, папа хочет, чтобы я была не только жива, но и счастлива, и потому надеюсь склонить чашу весов в свою пользу.
– Ну ладно, – сдается отец, – комендантский час переносится. Но в двенадцать…
– Спасибо! – взвизгиваю я, пока он не передумал. – Спасибо, спасибо! Ты лучший папа на свете! Спасибо!
Далее следует инструктаж. К этому я уже привыкла: отец перечисляет правила, которые я должна соблюдать во время своего сольного выхода в мир, а я с серьезным видом киваю, хотя и не слушаю. Нет необходимости, ведь папа всегда говорит одно и то же: