Полночная страсть - стр. 35
Казалось бы, можно было только порадоваться. Но в мертвящей тишине комнаты Антония призналась себе в том, о чем не решилась бы поведать ни одной живой душе. Постыдная правда ужаснула ее. После бесконечной череды унылых лет одиночества жалкая серая мышка с наслаждением изведала вновь упоительный вкус мужского желания.
С восхитительным мужчиной. Сильным. Зрелым. Полным соблазна.
Господи, неужели она так безнадежно испорчена? Ее тянет к Рейнло, как ржавый гвоздь к магниту. С железной решимостью Антония запрятала пугающее чувство поглубже в тайники души, в темноту, куда не проникают лучи света. Однажды, десять лет назад, ей довелось заглянуть в бездну и чудом удержаться на краю, не сгинуть в пучине блуда. Никогда больше она не падет так низко.
Нужно поставить маркиза на ноги и отправить восвояси. Да побыстрее.
Антония снова принялась вытирать кровь с лица раненого.
– Очнитесь. Ну пожалуйста. – Под потеками крови скрывалась длинная царапина. Рана казалась неглубокой, но Антония не обладала достаточными познаниями в медицине, чтобы судить об этом. – Рейнло, умоляю вас, очнитесь.
– Раньше вы называли меня Николасом, – прошептал маркиз, не открывая глаз.
Рука Антонии, сжимавшая влажную салфетку, застыла в воздухе. Она взволнованно перевела дыхание; радость боролась в ней с гневом. И, как часто случалось, когда дело касалось Рейнло, гнев одержал верх.
– Итак, вы живы, – сухо произнесла она.
– Разумеется, жив. – Маркиз по-прежнему лежал с закрытыми глазами. – Требуется нечто большее, нежели неловкий девичий удар, чтобы отправить меня на небеса.
Облегчение почти лишило Антонию сил, однако, не желая обнаруживать слабость, она презрительно фыркнула.
– На небеса? Как бы не так! Почему вы не подавали признаков жизни? Я едва не сошла с ума от тревоги.
– Вот и поделом вам. Вы чертовски больно меня ударили.
– Вы не желали остановиться, – возразила Антония, не обращая внимания на укоры совести. Прежде ей никогда не доводилось ударить кого-то в ярости. Рейнло пробудил в ней самое дурное.
Наконец маркиз открыл глаза. Вернее, один глаз. Другая сторона его лица потемнела и распухла. «К завтрашнему дню глаз оплывет и почернеет», – отметила про себя Антония.
– Вы и не хотели, чтобы я останавливался.
Заглушив голос вины, Антония с силой провела тряпицей по скуле Рейнло.
– Какой же вы тщеславный петух.
Маркиз вздрогнул от боли.
– Не пытайтесь убить меня снова.
– Я смываю кровь, – хмуро пробурчала Антония.
Как она могла сожалеть о том, что едва не убила этого негодяя? Да он напрашивался, чтобы его огрели кочергой. Мерзавца следовало бы отходить корабельной мачтой.