Полковник Кварич - стр. 23

– Я не знаю, что будет с этой страной, я действительно не знаю, и это факт, – завил сквайр своему спутнику, после того как они прошли несколько шагов в молчании. – Вот ферма, ферма у рва. Когда я был молодым, она приносила двадцать пять шиллингов дохода с акра, а восемь лет назад она приносила тридцать пять. Теперь я сократил аренду, сократил до пятнадцати, лишь бы сохранить арендатора. И чем все это закончилось? Джантер – это арендатор – предупредил меня в прошлый Михайлов день, но эта тупая сова, Джордж, заявил, что все это ерунда, и что он будет и дальше платить по пятнадцать шиллингов, когда придет время. А сегодня вечером он приходит ко мне с лицом длиной в ярд и говорит, что Джантер все равно откажется от аренды при любых расценках и что он не знает, где ему найти другого арендатора. Это сущая катастрофа, вот что это такое. Триста акров хорошей, плодородной земли, и нет арендатора на нее по пятнадцать шиллингов за акр! Что мне делать?

– Разве вы не можете взять ее в свои руки и обрабатывать ее сами? – спросил Гарольд.

– Как я могу взять ее в свои руки? У меня уже есть одна ферма в сто пятьдесят акров. Вы представляете, во сколько это мне обойдется? – И сквайр остановился и ударил палкой о землю. – Десять фунтов за акр, до последнего фартинга… и, скажем, по тысяче за договоры… всего около четырех тысяч фунтов. И где мне взять четыре тысячи фунтов, чтобы спекулировать таким образом, потому что это спекуляция, причем такая, заниматься которой самому – я слишком стар, даже будь у меня необходимые знания. Ну, вот мы и пришли, и теперь я пожелаю вам спокойной ночи, сэр. Становится холодно, а я последние пару лет стал слаб грудью. Кстати, я полагаю, что увижу вас завтра на теннисной партии Иды. Нет, я вовсе не против того, чтобы она их устраивала, но как я могу думать о таких вещах, когда на меня свалились все эти неурядицы? Что ж, спокойной ночи, полковник Кварич, спокойной ночи. – И с этими словами он повернулся и в лунном свете зашагал домой.

Проводив его взглядом, Гарольд Кварич направился к дому, размышляя, не без грусти, над драмой, которая разыгрывалась перед ним, этой самой распространенной в наши дни драмой – разорением древнего рода по причинам, над которыми люди не властны. Не нужно было быть семи пядей во лбу и обремененным знанием о мире, чтобы понять: древний род де ла Моллей обречен. Эта история о брошенных фермах и деньгах, которых нет и не будет, имела собственную мораль, причем, весьма печальную. Даже почти детское волнение Иды по поводу легенды о зарытом кладе указывало ему, сколь острой была их потребность в деньгах. Ему подумалось, как приятно было бы сыграть роль этакого волшебного принца, поставив между ней и грозившим их семье разорением несметное богатство.