Политтехнология стальной эпохи. Маршал Берия и политрук Хрущев - стр. 73
А может быть, в переносном смысле голову товарищу Славскому действительно стоило оторвать! Хотя он проработал в должности министра среднего машиностроения, то есть атомной промышленности, около 30 лет, страшная кыштымская катастрофа произошла из-за хронического недосмотра руководства предприятия и низкого контроля министерства. Когда же в ходе устранения последствий аварии облучилось огромное количество людей, особенно ликвидаторов – военнослужащих, зэков и т. д., на высоком уровне, при поддержке Хрущёва, была организована глубокая секретность в ущерб здоровью всех, связанных с катастрофой.
Если для выполнения работ требовался специалист, не внушавший доверия власти, то Берия вступался за него. Об этом говорит следующий случай.
«Когда Л.В. Альтшулера, не скрывавшего своих симпатий к генетике и антипатий к Лысенко, служба безопасности решила удалить с объекта под предлогом неблагонадежности, Ю.Б. Харитон напрямую позвонил Берии и сказал, что этот сотрудник делает много полезного для работы. Разговор ограничился единственным вопросом всемогущего человека, последовавшим после продолжительной паузы: «Он вам очень нужен?» Получив утвердительный ответ и сказав: «Ну ладно», Берия повесил трубку. Инцидент был исчерпан»[174].
При этом Берия был нетерпим к необоснованным доносам в рамках его личной зоны ответственности. Одно из воспоминаний, подтверждающих этот факт, принадлежит замнаркому вооружений В.М. Новикову (1907–2000).
В апреле 1942 г. майор ГБ И.М. Ткаченко был направлен Берией на заводы в Ижевск в помощь Новикову. Однако вместо помощи, он стал доносить на директора и сотрудников предприятий. По воспоминаниям Новикова, Берия лично звонил ему и просил дать характеристику мнимым вредителям. Услышав об их положительных качествах, он немедленно попросил передать трубку Ткаченко:
«Дальше слышу через каждые три-четыре слова такой мат, что… Короче, смысл сводился к следующему:
– Я зачем тебя, сволочь такую, послал к Новикову – шпионить за ним или помогать ему? За твою телеграмму ты, такая-то б…, подлежишь расстрелу. Я до тебя доберусь. Не тем делом ты занялся, я тебя помогать послал, а ты чем занимаешься? По привычке кляузы разводишь на хороших работников? Расстреляю!
Ткаченко стоит не бледный, а синий, и только бормочет бесконечно:
– Слушаюсь, товарищ нарком»[175].
Как видно из дальнейшей судьбы отчитываемого майора ГБ, дослужившегося в дальнейшем до генерал-лейтенанта, и случая с будущим министром Славским, и «расстреляю», и «оторву голову, орол» было не более чем фигурой речи Лаврентия Павловича за их немалые промахи.