Политолог - стр. 84
– Почему я вас не вижу в Кремле, дорогой Стрижайло? Мне так не хватает идей, не хватает креативных советников. Столько тупой, непроходимой скуки и глупости. Вы из немногих, от кого исходит непрерывное творчество. Петропавловский, говорю вам с сожалением, иссяк. Повторяется, имитирует. Все больше становится публичным софистом, а не политтехнологом. А ведь предстоят великие перемены. Кончена либеральная революция, и мы должны деликатно отвинтить дантонам и робеспьерам их революционные головы. Я ношусь с великим планом преобразования России, который может соперничать со столыпинским. Из плоской, как блин, дырявой и кислой власти мы построим незыблемую пирамиду, определив в ней иерархию сословий, рангов, регионов, партий. Господству олигархов, таких как Верхарн или даже Маковский, приходит конец. Самодурству губернаторов и президентов в папахах положен предел. Личность Президента, после каждого свидания с Патриархом, приобретает черты помазанника. Вот чем заняты мои мысли, дорогой Стрижайло. Я нуждаюсь в вас. Этот проект должен быть завершен раньше, чем страну тряхнет очередной взрыв Басаева. Разгребая последствия теракта, мы заодно пустим бульдозер по всем трухлявым постройкам российской власти. Когда пыль осядет, когда смолкнут погребальные оркестры, все увидят великолепный кристалл новой российской государственности, рожденной из крови и слез.
Он говорил откровенно, не делая тайны из своего грандиозного замысла, как человек силы и неограниченной власти. Эта власть не была облечена в тяжеловесные золоченые ризы или в помпезный военный мундир. Она была сшита по индивидуальному заказу в ателье «Поль Цилери», выглядела неповторимо изящной, легкой и неотразимой, с кавказской горбинкой носа, с золотым брегетом и великолепным беспощадным цинизмом, в котором запах французского одеколона мешался с горьковатой сладостью гексагена.
Стрижайло испытывал перед ним восхищение, дорожил его расположением. Ему хотелось спросить, где купил Чебоксаров свой шелковый, оранжево-золотистый галстук. Не тот ли это знаменитый фасон, что воспроизводит раскраску коллекции Фаберже?
Чебоксаров изящно, маленькими глотками допил коктейль. Не считаясь с условностями, вытряхнул на ладонь розового морского конька. Сдавил ему грудку, умертвляя пульсирующее, с выпученными глазками, животное. Бережно открутил ему голову. Выдавил из него, как из тюбика, клейкую зеленоватую струйку. Слизнул, отирая руки батистовым платком. Незаметно уронил конька на пол, чтобы кто-нибудь наступил на зверька, поскользнулся и сломал себе ногу.