Политическая наука №2/ 2018 - стр. 4

Keywords: political field; political space; politics; Russia.

Словосочетание «социальное пространство», введенное Г. Зиммелем в 1903 г., развил П. Сорокин в 1920 г. в «Системе социологии», определив его как многомерное пространство, включающее политическое измерение. При этом Г. Зиммель отмечал, что «единственная область, в которой социальные образования рано стали осознаваться как таковые, – это область практической политики» [Зиммель, 1996, с. 321]. Зиммель обосновывал это тем, что «в сфере политики необходимое для всякого осознания различие было дано посредством противопоставления одних групп другим, и, кроме того, в политическом аспекте отношение между отдельным человеком и всеобщностью требует очень заметного вклада именно от человека, что всегда пробуждает более ясное сознание, в отличие от преобладающего восприятия индивидом других отношений между ним и его группой» [там же].

Термины «политическое пространство», «политическое поле» начинают активно использоваться в западной политической науке с 1980‐х годов, в Россию они приходят десятилетием позже. Поле / пространство политики исследуется как «объективное» (по аналогии с физическим пространством2) или «субъективное»; как «статичное» (структуры, конфигурации) или «динамичное» (деятельность / действие), транзитивное; а также соотносится с другими полями / пространствами (экономическим, правовым и пр.) [Martin, 2003; Political field theory…; Пространство в России… 2003; Пушкарева, 2012; Солодкая, 2016; Цветкова, 2014].

Наряду с этим обсуждаются вопросы о том, что делает поле «политическим» и, соответственно, как определяется политическое; в чем различие между политическим, административным и властным полями [Кордонский, 2006]. Подчеркнем, что дискуссия вокруг этой проблемы не просто постоянно воспроизводится, но, кажется, и не прекращается. На переломе столетий российский социолог М.Н. Афанасьев в очередной раз констатировал: «Вся эта “политика”, о которой нам рассказывают, в строгом смысле слова политикой не является, ибо последняя есть сфера всеобщего – пространство общественного дискурса для согласования социальных интересов и программ общего действия. Но эксперты и обозреватели вполне адекватны – они толкуют о том, что видят. Неадекватен наш теоретический язык: как только речь заходит о “государстве” и “обществе”, мы сразу начинаем рассуждать в понятиях “политический институт”, “классы и социальные группы”, “элиты”, – т.е. в понятиях, разработанных в ином цивилизационном контексте и отражающих социальное бытие-сознание иного рода – в понятиях