Политбюро и дело Берия. Сборник документов - стр. 94
«За оборону Москвы» – вручена 15 июня 1944 года.
«За оборону Кавказа» – вручена 31 августа 1944 года.
«За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» – сведений о дате вручения нет.
«В память 800-летия Москвы» – вручена 20 декабря 1947 года.
«30 лет Советской армии и флота» – сведений о дате вручения нет.
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 464. Л. 109–110. Подлинник. Машинопись.
№ 1.33
Письмо М. Багирова Г. М. Маленкову и Н. С. Хрущеву от 17 июля 1953 г.
Товарищу Маленкову Г. М.
Товарищу Хрущеву Н. С.
Считаю своим долгом обратиться в Президиум ЦК партии со следующей просьбой:
Будучи чистым и честным перед партией и своей и партийной совестью в момент, когда каждый коммунист, каждый советский человек всемерно помогает партии и государству в выявлении и ликвидации всех последствий вражеской работы Берия, я выгляжу как чужой человек, это в лучшем случае.
Почему так получилось?
Потому что, допустив одну невольную ошибку, тут же ее не исправил честно, а наоборот, углубил.
Узнав впервые об аресте врага народа Берия 2 июля у товарища Хрущева, я на его вопрос «Звонил Берия?» ответил «нет», тогда как накануне, т. е. 1 июля, звонил Берия, как и многим другим.
Так, запутавшись в одном этом вопросе, я дальше, как на Пленуме ЦК, так и после, натворил столько глупостей, допустил столько новых серьезных ошибок, что у всех возникли недоумение, сомнение и подозрение. Этим именно объясняется и суровая оценка моему поведению, которую вчера дал Президиум ЦК партии, выразивший политическое недоверие ко мне.
Это высшая мера наказания для члена партии; видимо, я заслужил ее, проявив, по существу, растерянность и дезертировав с поля боя.
Будучи всегда в самые опасные моменты в жизни партии и страны, в самые трудные моменты борьбы партии с ее многочисленными врагами в первых рядах, в данном случае в разоблачении самого гнусного и подлого врага Берия, я, как бы это ни случ[ил]ось, оказался в стороне. Поэтому совершенно естественно непонимание и недоумение у товарищей, которые думают: «В чем, мол, дело? Что давит на Багирова? Дружба с Берия или взаимобоязнь, взаимообязанность?» Нет, товарищи! Ни то, ни другое. На меня – Багирова, ни со стороны Берия, ни стороны каких бы то ни было врагов ничего не давит и не может давить. Были у меня «более близкие друзья и приятели», чем подлец Берия, которых, не моргнув глазом, лично сам разоблачал и громил. В отношении разоблачения и расправы над Берия, оказавшимся самым злейшим и самым опасным врагом, тем паче колебаний быть не может у меня.
Дело не в этом, а в том, что, сказав один раз неправду, запутавшись вначале, усугубил свою вину перед партией впоследствии еще больше. Это первый случай в моей партийной жизни и работе.