Полиция мыслей. Власть, эксперты и борьба с экстремизмом в современной России - стр. 10

Длительное время в российском праве не существовало легального термина «экстремизм», хотя первая монография, в которой это слово фигурирует в заголовке, была издана по-русски еще в 1986 году[16]. Как ни удивительно это выглядит с позиций дня сегодняшнего, попытки использования этого термина президентом в свое время были пресечены Конституционным судом РФ, который, проверяя конституционность Указа президента Российской Федерации от 28 октября 1992 года «О мерах по защите конституционного строя Российской Федерации» о недопущении создания и деятельности т. н. Фронта национального спасения и его структур, постановил: «Признать не имеющим юридического значения содержащееся в данном пункте Указа понятие “экстремистские элементы”, поскольку оно не имеет определенного юридического содержания, что может при применении Указа привести к нарушению конституционных прав граждан»[17].

Как отмечает Айдар Султанов, впервые понятие «экстремизм» в российском праве в качестве юридического термина возникло в связи с подписанием и ратификацией Шанхайской конвенции от 15 июня 2001 года «О борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом»[18]. Согласно данной Конвенции, экстремизм определяется как «какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них».

В принятом позже федеральном законе от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» под экстремистской деятельностью (экстремизмом) было дано более широкое понятие, включавшее в себя, в том числе, возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию, а также пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности; нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии.

Комитет по правам человека, действующий на основании Международного пакта о гражданских и политических правах, рассмотрев пятый периодический доклад Российской Федерации, принял 6 ноября 2003 года «Заключительные замечания Комитета по правам человека ООН по докладу Российской Федерации». В п. 20 данных замечаний Комитет, приветствуя усилия Государства-участника, направленные на запрещение и преследование групп, распространяющих расистские и ксенофобные взгляды, тем не менее, выразил озабоченность тем, что определение «экстремистской деятельности» в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности» – слишком расплывчатое и не защищает граждан и организации от риска его произвольного толкования. Комитет рекомендовал пересмотреть указанный закон с целью большей конкретизации понятия «экстремистской деятельности», чтобы исключить любую возможность произвольного толкования, и уведомить заинтересованных лиц о том, за какие именно действия они будут подлежать уголовной ответственности.